Уже осенью, просматривая хозяйственный ежедневник, Флоранс вскользь намекнула:

- Намечается пауза. Запасы в амбарах, с капустой мы управились, тары больше нет, излишки в Дубник без нас свезут. Намечается несколько относительно свободных деньков. И они как раз совпадают.

- Что с чем совпадает? - несколько обеспокоилась Катрин.

Фло сняла узкие очечки (просто удивительно ей идущие), закрыла ежедневник и пояснила.

- Со старокалендарным праздником. Да, с тем самым, октябрьско-ноябрьским, революционным. Не покажешь ли ты нам по этому поводу город Петроград?

- Понимаю твой интерес, - без особого воодушевления пробормотала отставная шпионка. - Но может, ну его нафиг, а? Там сыро, шумно и... И вообще.

- Про "вообще" я вполне понимаю, поэтому говорю о самой общей экскурсии, вовсе не обязательно в действующий и бурлящий Смольный. Можно в город белых ночей. Говорят, вполне впечатляюще.

- Нет, с этой стороны, с архитектурно-музейной, несомненно. Но, тогда, видимо, не Петроград, а Ленинград или Санкт-Петербург.

- Текущее название мегаполиса уж, пожалуйста, выбери сама, нам, главное, безопасность и спокойствие. Есть же там мирные и благополучные периоды?

- Если отвлечься от учебника истории, то есть и спокойные периоды, как им не быть. А кому это "нам"?

- Если не возражаешь, прихватим Гр - ему будет полезно ознакомиться с метро и образцами незамутненного классицизма. И разочароваться, наконец, в мотоциклах. Но в данном случае, мы должны подумать о Нине. Как-то нехорошо получается. Ей нужно попрощаться. Пусть и символически.

- М-да, вот с этим доводом трудно спорить, - помолчав, признала Катрин. - Дело важное, сходим. Нужно проводников подловить.

- Не надо никого подлавливать. На днях Мариэтта заскакивала. Они там консульское представительство оформляют, забросят нас попутно.

Катрин хмыкнула:

- Если все договорено, так отчего ты сразу не скажешь? Сходим. Джинсы мои надо бы постирать и погладить. Кажется, я в прошлый раз их грязноватыми в сундук зашвырнула.

- Уже сделано.

С туристами повезло - краткий и бурный майский ливень всех распугал и Дворцовая была почти пуста. Дети, задрав головы, пытались рассмотреть ангела, парящего на Посту ?1 - оба ангельских флага трепетали на свежем ветерке с Невы. Триколор в нынешнее четырехлетие довлел над красным - у кормила власти засели реакционные буржуины. Нужно признать, что в последнее десятилетия разница между двумя вечно конкурирующими руководящими партиями сгладилась до символического значения, но знаменная традиция неизменно соблюдалась.

Взрослые смотрели ниже. Строгий прямоугольник мемориального серого гранита, казалось, поддерживает и укрепляет флагшток старинной розово-гранитной Александровской колонны. На гранях могильной плиты были высечены имена и фамилии погибших в те далекие октябрьские дни - всех погибших, в строго алфавитном порядке. Была там и фамилия кроткой и безвинной мамы Ниночки, и фамилии бойцов, погибших с оружием в руках - пусть отнюдь и не кротким, и не безвинным, но жертвам трагической ошибки. Так и гласила надпись на плите: "Жертвам страшных событий 1917-го года. Мы помним о вас, граждане Великой России!"

На взгляд Катрин, надпись была слегка косноязычна, но в своей сути совершенно правильна. Часть фамилий на плите бывшей шпионке была очень даже знакома. Но, естественно, никакого П.П. Гарина на граните не значилось - еще чего не хватало. Собственно, что в действительности стало с талантливым и беспринципным изобретателем, было известно одному лишь всезнающему существу. Как раз оно на граните очень даже упоминалось.