— Не кричи на меня, Лулу.

Усилием воли она заставила себя успокоиться.

— Извини, — пробормотала она.

— Так что же говорит Монрони?

Лулу поставила на стол свой стакан.

— Он идиот. Я рассчитаю его, когда все это будет позади. Он считает, что я должна сделать заявление и сказать, что не желаю иметь ничего общего с Тони, и что он грубое животное, и что я знаю, как досталось той официантке, и так далее и тому подобное.

— Публике это не понравится, — сказал Айтел.

— Конечно, не понравится. Но Монрони говорит, это лучшее, что я могу сделать. По его теории я должна пойти в атаку, прежде чем «Сьюприм» пойдет в атаку на меня. — Она широко раскинула руки. — Чарли, я не в состоянии думать как надо.

— Лулу, девочка, разреши наполнить тебе стакан, — сказал Айтел. — Все не так худо, как ты думаешь.

— Я так взвинчена, Чарли. Пожалуйста, помоги.

Он кивнул.

— Я не специалист по связям с общественностью, но кое-чему я научился. — Айтел улыбнулся. — Сразу скажу, что было бы ошибкой пытаться выступить против «Сьюприм». У студии слишком сильные специалисты в этой области — тебе с ними не справиться.

— Я это знаю, — в отчаянии воскликнула она.

— Но тебе не надо и сражаться с ними. Надо использовать их силу. — Айтел многозначительно помолчал. — Студия не захочет потерять тебя, если не будет к этому вынуждена. Если ты им поможешь, «Сьюприм» будет счастлива спасти Тони и тебя.

— Чарли, уточни.

— Ну, ты же знаешь: люди любят признания, — сказал Айтел. — Я бы посоветовал принять на себя всю вину. Только сделать это надо таким образом, чтобы все сочувствовали тебе.

— По-моему, я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала Лулу. — Но сумеет ли Монрони на этом сыграть?

— Есть у тебя пишущая машинка? — спросил Айтел. — Я за пять минут все тебе сооружу.

Она посадила его за стол в своем кабинетике, он закурил сигарету, глотнул из своего стакана и начал писать:

Застав наконец сегодня дома мисс Майерс, которая развлекала детей из Общества доброго вспомоществования детям из бедных семей, мы услышали от нее: «Во всем случившемся виновата я. Я ужасно сочувствую этой бедной официантке, и я знаю, что Тони переживает это еще больше меня. Но эмоциональные и психологические сложности характера Тони, побудившие его поступить так, порождены мной. В глубине души Тони прекрасный человек, но я не сумела дать ему ту бескорыстную любовь, какая ему нужна, хотя по-своему, по-детски, я очень люблю его. Быть может, после этой беды, за которую я в ответе в большей мере, чем Тони, я повзрослею и стану скромнее, чего я давно добиваюсь. Я сейчас вылетаю в Питсбург, чтобы быть с Тони, и надеюсь, что из всей этой истории получится что-то хорошее — для Тони даже в большей мере, чем для меня».

— Чарли, ты великий человек, — сказала Лулу и снова обняла его. — Я сейчас же позвоню Монрони. — Уже держа трубку в руке, вдруг помедлила. — А как же быть с Обществом доброго вспомоществования? — спросила она.

— Я хорошо знаю Густафсона. Это одно из благотворительных заведений, которыми он управляет. Пошли ему чек на пятьсот долларов, и никаких неприятностей с этой стороны не будет. Он даже сделает собственное заявление: «Одна из самых добросердечных актрис в городе…» — Айтел осклабился. — Только вели Монрони сразу же ему позвонить. И раз уж ты будешь говорить с Монрони, попроси его заказать билет на самолет.