Осторожнее нужно только у западного берега, там горячие источники. Но до них несколько километров. Можем наведаться туда прямо сейчас. Хочешь?
— В другой раз. Я замёрзла. Не представляю, как люди годами живут тут.
— Привыкнешь, — Кнехт улыбнулся, развернул снегоход и поехал к серому силуэту на горизонте, который медленно превращался в замок.
По льду никак не получилось передвигаться быстрее. Оливия понемногу справилась с паникой и принялась разглядывать берег, усеянный разлапистыми елями. По дороге наверху изредка в облаке пара проезжали почтовые дилижансы. Личного транспорта девушка не углядела и собиралась обязательно расспросить Ленца больше о его регионе и уровне жизни.
А затем девушка с громким возгласом остановила снегоход, когда увидела настоящую собачью упряжку. Поджарые псы стремительно тянули сани с двумя пассажирами, укутанными в меха, и розовощёким погонщиком со съехавшей набок шапкой. Он выкрикивал команды на незнакомом Лив языке, и умные животные послушно выполняли их.
С тоской проводив взглядом упряжку, Кроу попыталась завести снегоход, но машина не отвечала. Несколько щелчков вхолостую, и девушке пришлось слезть и проверить печь.
— Вот же…
Сухое топливо кончилось, и мощности не хватало, чтобы тронуться с места.
— Проблемы? — Ленц вернулся и эффектно поднял мелкую снежную крошку, тормозя перед заглохшей машиной.
— Ты нарочно?
— Что именно? — искренне недоумевал мужчина.
— Положил так мало брикетов, — недовольно спросила Оливия.
— Ты глохла слишком часто. Завод требует много энергии. Давай ко мне, я позже вернусь за твоим снегоходом.
Девушка с сожалением посмотрела на оставленную машину и села позади Ленца. Он положил её руки себе на талию.
— Держись крепче. Я не буду плестись, как почтовик.
Кнехт не солгал. Гусеница вгрызлась в лёд и толкнула снегоход вперёд с такой силой, что Оливию рвануло назад, и ей пришлось крепче вцепиться в своего похитителя. Сквозь рокот мотора, ей чудилось учащённое сердцебиение мужчины, а затем она поняла, что на самом деле слышит пульс Ленца, видит алые нити вен под одеждой, расползающиеся от груди по всему телу. Они резко обрывались у правого плеча, где ощущались болезненные волны. И тут она резко чувствовала его боль! Но это было невозможно!
А затем её собственную руку зажгло с такой силой, что слёзы брызнули из глаз. Оливия глухо простонала и прижалась крепче к мужчине. Он почувствовал неладное и остановился.
— Лив, ты в порядке?
— Нет, — она громко всхлипывала и стягивала рукавицу. — Огонь! Везде огонь!
— Где?
— Разве ты не видишь? Рука. Горит! Помоги!
Кнехт с непониманием уставился на охваченную паникой девушку, отчаянно пытающуюся затушить несуществующее пламя. Он осторожно взял её лицо в ладони.
— Посмотри на меня. Ты не горишь, Лив.
Девушка недоверчиво взглянула на Ленца, затем на свою руку, а, после не говоря ни слова, подалась вперёд и расстегнула пуговицы на пальто у мужчины, коснулась холодными пальцами ожогов. Изобретатель затаил дыхание и даже не дёрнулся от странного порыва своей спутницы.
— Горела не я… Это ты горел… Я тебя почувствовала!
— Тобиас раньше времени тебя выписал. Ты бредишь, Оливия, — он ласково коснулся её лба, проверяя температуру. — Мы почти доехали до академии. Отведу тебя в лазарет.
— Нет! — взгляд девушки метался. — Нет… Как ты потерял руку? Отвечай!
— Я не хочу вспоминать, Лив.
— Отвечай. Пожалуйста. Ты тогда эти шрамы получил. Пожар в шахтах?
— Не совсем. |