– Настоящее искусство всегда наказуемо. А вы поразительно образованы для плебса. – Инженер задумался, потом попросил: – Александр Сергеевич, в качестве ответной любезности расскажите, как вы вскрыли мою легенду.

– Ваш прокол с инженером Синицыным. Когда я разговаривал с вами, вы даже словом не обмолвились о том, что знали его по совместной учебе в Германии, что переживаете о его безвременной кончине. Даже если вы не дружили, то хотя бы ради приличий должны были выдать положенное сочувствие и небольшую порцию скорбных воспоминаний.

– Вы правы, – угрюмо кивнул Ветвитский.

– Мотив убийства Синицына. Я подумал – а может, он мог кого-то узнать. Кого? И тут вы, такой загадочный и восхитительный. Ну а дальше…

– Как же такой желторотик переиграл меня, можно сказать, легенду разведки, – горько произнес инженер.

– Так я же вам говорил – ОГПУ есть передовой отряд пролетариата. А пролетариат – передовой класс. То есть я передовой из передовых. А вы лишь наймит одряхлевшего старого мира жадности и эксплуатации. Такой слуга старой вредной тетки Англии, которую не сегодня-завтра прихватит инфаркт. И кто должен был победить?

– Вы потрясающий демагог, – с уважением протянул Ветвитский.

– В каждой демагогии лишь доля демагогии, – ухмыльнулся я…

Глава 46

В область было направлено спецдонесение по результатам операции. Этого показалось мало, и туда отбыл сам Раскатов. Вернулся через три дня. Не расстроенный, наоборот даже, но какой-то озадаченный. На вопрос – а что там по нашим делам и что дальше, ответил:

– Ждем.

И опять тишина.

Хотя ежу было понятно, что Ветвитский у нас надолго не задержится. Вскоре его заберут в область, а потом и в Москву. И тут возникал острый вопрос – а не выложит ли он старшим товарищам всю теневую сторону истории с Перваком? Меня это волновало, но Раскатов, которому я поведал о своем беспокойстве, только отмахнулся:

– Не бери в голову. Тут все будет нормально. Я все сделал. Главное, не болтай.

– Да я понимаю.

Придя однажды к Варе, я попросил найти Гордея. Того и искать не пришлось, он тут же появился сам в процедурном кабинете со своим привычным: «Что сделать по хозяйству?» Тут я ему максимально подробно, понятное дело, в рамках режима секретности, поведал, что Атаман и его подручные уничтожены. Так что семья несчастного парня отомщена.

Гордей слушал очень внимательно. Кивал. Вздыхал. Он все понял. И мне показалось, что с того дня он начал тяжелое возращение в мир. И речь стала более связной, и взгляд более осмысленный. Мне очень хотелось, чтобы он вернулся.

Между тем я встречался еще несколько раз с Ветвитским. Беседовать с ним было интересно. Мы трепались о политике, о жизни. Он достаточно скупо, но занимательно расписывал некоторые эпизоды своей шпионской работы, однако упорно отказывался называть конкретные имена и адреса. Но это уже не моя забота.

– Сглупили все, – однажды удрученно проговорил Ветвитский. – И вы, и я.

– Я-то в чем? – продемонстрировал я искренне удивление. – Вы же передо мной сидите, а не мое продырявленное тело лежит на дне моря, как было задумано.

– Мы упустили шанс, – вдруг с каким-то не наигранным надрывом произнес Ветвитский. – Поймите, в этом мире вес имеют только деньги и происхождение. И деньги все больше заменяют происхождение. Есть господа и есть прислуга. Как бы многого мы с вами ни достигли, все равно мы будем прислугой для грязной работы.