— Лед растает, если его надолго оставить в багажнике, — замечаю я.

Он закатывает глаза.

— Нас не будет всего пять минут. Кроме того, ученые доказали, что слаш благотворно воздействует на принятие жизненно важных решений.

— Чувак, тебе реально пора завязывать с цитированием ученых.

Смеясь, мы запираем машину и спешим к автозаправке, где Вес, взяв пустые стаканчики, подталкивает меня к автоматам со слашами. Себе он насыпает вишневого, я же так давно не брал слаши, что никак не могу определиться, и в итоге насыпаю в стаканчик по немногу каждого вкуса.

Кассир на выходе хмыкает при виде моего радужной мешанины.

— Однажды я тоже сделал себе такое, — сообщает он. — Потом мне несколько дней было плохо. Ты предупрежден, сынок.

Вес прыскает.

— Мой приятель любит эксперименты.

Я критически кошусь на него в ответ на эту ужасную шутку. Расплатившись, мы выходим из магазина, но не успеваем сделать и пары шагов, как Вес хлопает себя по лбу.

— Мы забыли соломинки. Постой здесь. Я принесу.

Когда он ныряет внутрь, я задерживаюсь у двери, восхищенно рассматривая блестящий серебристый «мерседес» класса S, который притормаживает возле колонки. Из «мерса» выходит седой мужчина, он разглаживает свой серебристый галстук… и, черт, его костюм стоит, наверное, больше, чем мои родители зарабатывают за год.

Стрельнув в мою сторону взглядом, он отрывисто спрашивает:

— Ты работник?

Я качаю головой.

— Здесь самообслуживание.

— Ну разумеется, — отвечает он пиздец каким снисходительным тоном, после чего с презрительной усмешкой на физиономии откручивает крышечку своего бензобака.

Пока я отворачиваюсь от Сноба МакСнобберса, на улице появляется Вес. Он протягивает мне соломинку и, заметив хмурое выражение моего лица, морщит лоб. И, по-видимому, принимает его за следствие размышлений о дилемме с Детройтом, поскольку испускает негромкий вздох.

— Ты со всем разберешься, бэби, — произносит он мягко. — У тебя есть еще время.

Он наклоняется и одной рукой приобнимает меня за плечи. Потом легко касается губами моей щеки, и я напрягаюсь всем телом, потому что Сноб МакСнобберс выбирает этот самый момент, чтобы посмотреть в нашу сторону.

И то, что появляется у него на лице, режет меня, как ножом.

Отвращение.

Неприкрытое, злобное отвращение.

Иисусе. На меня в жизни никто еще так не смотрел. Словно я собачье дерьмо, в которое его угораздило вляпаться. Словно он хочет стереть с лица земли само воспоминание о моем существовании.

Вес напрягается. Он только сейчас заметил, что за нами подсматривают.

Нет, что нас осуждают.

— Ты знаешь этого типа? — спрашивает он настороженно.

— Нет.

— Какая-то знакомая рожа.

Знакомая? Я слишком шокирован, чтобы вспоминать, где я мог его видеть.

— Просто забей, — шепчет Вес, делая шаг к машине.

Я еле дышу, пока иду за ним следом. Если только не обогнуть всю заправку, у нас нет других вариантов, кроме как пройти мимо «мерса». Когда мы приближаемся к человеку в костюме, я ловлю себя на том, что морально готовлюсь к атаке — совсем как на льду, когда в меня вот-вот полетит шайба. Я перехожу в режим абсолютной собранности. Я готов защищаться любой ценой, пусть и знаю, что сейчас это нелепо. Он ведь не станет нападать на меня. Он не станет…

— Чертовы пидоры, — вполголоса цедит он, когда мы проходим мимо.

Эти два слова будто удар в солнечное сплетение. Краем глаза я вижу, как Вес вздрагивает. Однако он ни слова не произносит и продолжает идти, пока я с трудом поспеваю за его быстрым шагом.