—  Слушай, а как ты поймешь, беспоко­ит меня что-либо или нет? К тому же, если ты разберешься с моими проблемами, ду­маю, это может породить во мне некоторую беспечность, — с улыбкой сказала я. Несмо­тря на всю серьезность разговора, мне за­хотелось пошутить: — Такая поддержка, мне кажется, все же расслабляет. И потом, если я умру, что ты будешь делать?

—  А как же ты жила до этого? Вряд ли ты все это время была одна-одинешенька, не так ли? Кроме того, люди так просто не умирают, — ответил Сёити.

— А я слышала, что умирать вопреки ожиданиям просто. Когда приходит время...

Произнеся это, я вновь неожиданно хи­хикнула. Опять не было повода для смеха, но это было так забавно.

Сёити тем временем оставался сосредо­точенным.

— Вот как? Что ж, возможно. Тебе луч­ше знать, насколько просто умирают лю­ди. Прости, но это не входило в мои пла­ны, — сказал он.

— Сейчас, когда нет в живых папы и ра­зорваны отношения с родными, для меня “Конамия” — это всего лишь сочетание двух иероглифов — “маленькая волна”. Меня больше не интересует “Конамия”. Кто и как ведет бизнес. Насколько успешно... Мне нет никакого дела, и я не мечтаю получить свою долю, — улыбнулась я.

— А деньги? На что ты живешь? — по­интересовался Сёити.

— Когда осталась одна, я была в том воз­расте, когда могла худо ли бедно о себе по­заботиться, да и получила кое-какое на­следство. Если говорить о нынешнем состо­янии дел, то у одного моего друга в Риме магазин брендовой европейской одежды. Эта марка и в Японии хорошо продается. Я здорово помогла ему на стадии развития бренда, и у меня была лицензия в Японии, которую я впоследствии дорого продала крупной фирме. Я получила неплохую сум­му, на которую при экономном режиме мож­но вполне нормально прожить некоторое время. Кроме того, есть в моей жизни два достойнейших человека, которые перио­дически помогают мне деньгами или при­глашают к себе пожить. Один из них — очень богатый итальянец, который когда-то давно был моим бойфрендом. Он немно­го старше меня, не женат, живет в пригоро­де Флоренции. В случае необходимости я всегда могу перебраться к нему. Наши отно­шения чересчур затянулись, и мы не хотим их усложнять, поэтому не стали жениться и встречаемся наездами, — поведала я.

В моих словах не было лжи. Я была от­кровенна. Я запросто могла напустить ту­мана, но почувствовала, что этого делать не стоит. Откровенность — это было то един­ственное, чем я могла почтить добрую па­мять своей тети, которая до последнего вздоха беспокоилась обо мне.

—  Что ж, выходит, сейчас тебе особенно и не нужна моя помощь? — спросил Сёити.

—  Выходит, что так, — улыбнулась я.

—  Как-то странно... Ну а почему ты жи­вешь так, словно пытаешься скрыться? Отыскать тебя было ужасно сложно. Все родственники говорили, что ты исчезла, никто не хотел вдаваться в подробности, а многие и вовсе не отвечали на мои теле­фонные звонки. Неужели все дело в том происшествии? Снова всплыла та скан­дальная история, и это стало помехой для бизнеса? — предположил Сёити.