|
Затем они свели его с крыльца и дальше по тропинке к патрульной машине так, что соседям, глядевшим в окна, могло показаться, будто три человека вышли пройтись перед сном, только двое из них прихватили пистолеты и патронташи. Поначалу полицейские даже не держали Уайти, а лишь с шутками и прибаутками подталкивали к машине, как вдруг он рванулся что есть мочи. В первый момент никто, глядя на них со стороны, и не догадался бы, что он делает. Он согнулся пополам, так что на секунду показалось, будто он ест снег: потом он рывком выпрямился и, раскачиваясь, словно под ветром, швырнул ком снега в сторону дома.
Снежная пыль упала ей на голову, и на лицо, и на плечи. И хотя ей было только пятнадцать, а из-за вздернутого носика и прямых светлых волос ей можно было дать не больше каких-нибудь десяти, — она даже не вздрогнула. Она стояла, как вышла — одним шлепанцем на земле, другим на ступеньке, придерживая пальцем заложенную страницу в учебнике, словно собиралась вернуться к занятиям, прерванным затем, чтобы позвонить на дежурный пост. «Камень! — крикнул Уайти. — Настоящий камень!» И попытался рвануться к ней. Тут приятель Уилларда, до оцепенения потрясенный этой сценой, хотя куда больше его изумила Люси, чем Уайти, как рассказывал он потом, на таких-то он насмотрелся, — вспомнил о своих обязанностях. «Нельсон, это же ваша дочь!» После чего пьяница, то ли вспомнив, что он действительно отец, то ли в надежде забыть об этом проклятом обстоятельстве, увернулся от полицейских и сделал то, к чему, очевидно, стремился с самого начала — грохнулся лицом в снег. Утром Уиллард первым делом велел Люси сесть и сделал ей выговор. — Я знаю, милая, вчера тебе пришлось нелегко. Я знаю, за всю твою молодую жизнь тебе пришлось пережить много такого, о чем лучше никогда и не знать. Но, Люси, я хочу, чтобы ты поняла кое-что раз и навсегда. Я хочу спросить, почему, — Люси, посмотри на меня, — почему прошлой ночью ты не позвонила мне к Эрвинам? Она тряхнула головой. — Ты ведь знала, что мы там, правда? Она опустила глаза и кивнула. — И номер телефона наверняка есть в книжке. Ну, разве это не так, Люси? — Я не подумала об этом. — А о чем же ты думала, барышня? Смотри на меня! — Я хотела остановить его. — Но звонить в тюрьму, Люси… — Мне было все равно куда, лишь бы его остановить! — Но почему ты не позвонила мне? Я хочу, чтобы ты ответила на этот вопрос. — Потому. — Почему потому? — Потому что ты не смог бы… — Я что? — Ну, — сказала она, пятясь, — ты не… — А теперь вернись, сядь на место и слушай меня. Во-первых, — да, да, садись, — не знаю, известно это тебе или нет, но я не бог. Я — только я, это во-первых. — Тебе и не надо быть богом. — Не огрызайся, ясно? Ты всего лишь школьница и, вполне возможно, заметь — вполне возможно, — еще многого не знаешь о жизни. Ты, наверное, думаешь, будто ты уже все знаешь, но я, видишь ли, думаю иначе, а ведь я как-никак твой дедушка, и ты живешь в моем доме. — Я не просилась жить здесь. — А тем не менее живешь! Поэтому веди себя поспокойней! Ты никогда не должна звонить в тюрьму. Мы обойдемся без них, ясно? — В полицию, — прошептала она. — Или в полицию. Ясно или нет? Она не ответила. — В этом доме живут цивилизованные люди, которым не пристало делать некоторые вещи. И в первую очередь такие, как выкинула ты. |
