Выстрелы между тем сыпались как горох со стола. В лицо мужчине уже дважды ударила сухая смесь, состоящая из кирпичной пыли и двухвековой штукатурки. Трижды он слышал свист пуль.

Из кабинета, расположенного со стороны полицейских, выглянул человек. На его голове топорщились короткие волосы странного алюминиевого цвета.

Сердце убийцы встрепенулось. Он тут же вскинул «ТТ».

Пистолет дернулся в руке. Мужчине хорошо было видно, как пуля, выпущенная из него, разнесла в щепки дверной косяк в нескольких сантиметрах от цели.

— Черт!.. — выпалил стрелок вполголоса.

Это было все, что он был в состоянии сейчас сказать в адрес прокурора города, скрывшегося за дверью.

Пуля разорвала рукав пуховика убийцы. На паркет коридора третьего этажа медленно опускались невесомые перья.

Лихорадочно оглядываясь, догадываясь, что преследователи никак не могут понять таких вот его действий, мужчина с пистолетом в руке побежал в сторону окна. До него оставалось не более десяти метров, когда впереди вдруг распахнулась дверь. В пяти шагах перед убийцей возник совершенно незнакомый ему молодой человек в форменном прокурорском мундире.

Стрелок видел его глаза, полные изумления и оторопи, правый погон с тремя звездочками, выступающий из-за двери. Он вскинул руку.

Грохнул выстрел, «ТТ» привычно ударил в ладонь. Незнакомец из ненавистной прокуратуры с размаху ударился о косяк и стал заваливаться на спину. Пуля срезала половину погона, обожгла ему плечо и впилась в стену, расщепив пополам белую облицовочную рейку двери.

— Черт!.. — вторил ему с пола сотрудник прокуратуры.

Он схватился за плечо, и его рука мгновенно окрасилась кровью. Молодой человек морщился от боли не только в ушибленном затылке и не сводил глаз с мужчины, выбивающего ногой оконную раму в пяти метрах от него.

— Что за хрень здесь происходит?! — выкрикнул он и тут же пожалел о том, что обратил на себя внимание.

Убийца оскалился, оторвался от увлекательного дела и выбросил руку в его сторону. Парень, на плече которого торчал оторванный погон юриста второго класса, лежал на полу и пытался унять кровь, сочившуюся из-под пальцев. Прямо перед собой он увидел черный дымящийся зрачок пистолета и не успел даже зажмуриться.

Мужчина, так невзлюбивший окно в коридоре прокуратуры, пробормотал:

— Зря полтинник на такси тратил.

Молодой человек услышал щелчок, но не выстрел, перевел взгляд с лица незнакомца на его оружие, понял причину своего неожиданного спасения и шумно выдохнул. Палец убийцы нажимал на спуск еще и еще, но юрист второго класса точно знал, что выстрела не будет уже никогда. Если его сейчас и убьют, то только не из этого «ТТ», совершенно разряженного.

Пуля, расщепившая косяк двери его кабинета, была восьмой и последней в этом магазине. Ему тут же пришлось увернуться, закрывая голову руками. Чумовой на вид мужик размахнулся так же широко, как при колке дров, и бросил в него свое оружие.

Убийца понимал, что полицейские не будут вести огонь из непредсказуемых «макаровых», пока в секторе обстрела находится живой сотрудник прокуратуры. Уже вставая на подоконник, он поблагодарил себя за то, что сразу по выходе из кабинета Хотынцева побежал не к лестнице, а сюда, к этому окну.

Почти в десяти метрах под ним расстилалось снежное одеяло. Отражая солнечный свет и ударяя по глазам миллиардами искр, оно не позволяло догадываться о своей толщине.

Другого варианта у мужчины не было. Входя в прокуратуру, он вообще не надеялся выбраться оттуда. Но желание свободы, внезапно появившееся из ниоткуда, заставило его опереться руками о холодную шершавую стену, оттолкнуться и выбросить себя из этого здания, пропитанного кровью и смертью.

Сугроб, к счастью, оказался глубоким. Убийца просил себя только об одном — быстро выбраться из снега и побежать за угол.