Помимо естественного сочувствия, которое Виола испытывала к нему, Кросс предоставил ей еще одну причину быть ему благодарной. Когда они в первый раз встретились в холле отеля, он отвел ее в сторону и тихо заговорил:

— Вы еще снимаете вашу прежнюю квартиру?

— Я хотела бы, — ответила она. — Звонок майору стоил денег, я хотела спросить, не снизит ли он арендную плату на то время, пока я отсутствую, но его телефон вдруг вышел из строя… Думаю, он использует телефоны вместо печатей.

— Предоставьте это мне. Я улажу это для вас.

Позже, когда они ужинали, Кросс спросил Виолу:

— Грини, кто платит за аренду вашей квартиры, чтобы сохранить ее для вас?

— Я, — ответил миллионер. — Спасибо, что обратили на это мое внимание, Кросс.

Виола разделила между ними благодарную улыбку, потому как хотела избежать хлопот, связанных с переездом из Померании Хаус.

Никому не хотелось спрашивать Кросса насчет новостей об Эвелин, ведь он и сам избегал этой темы. Впрочем, однажды Виола услышала, как Уильям Стерлинг тихо спросил:

— Прислали вексель с оплатой по предъявлению, Кросс?

— Нет, слава богу, — ответил тот. — Это еще не самое худшее. Это все, что меня поддерживает.

Тут он повысил голос:

— Что это я слышу о молодом Остине, Беатрис? На этот раз это серьезно?

— Весьма серьезно для него, — ответил за нее Стерлинг. — Он будет расстрелян — это мой последний намек.

Виола увидела, как наморщился лоб Беатрис, и порывисто сжала руку девушки. Хотя она знала, что этот молодой Остин во всех отношениях был далек от стандартов Беатрис, она догадывалась и о странной тайной страсти, которую наследница питала к этому молодому пройдохе.

— Тогда мне не стоит приглашать его завтра на обед, — продолжил Кросс.

Хотя Стерлинги предпочитали принимать его в своей гостинице, иногда он организовывал их времяпрепровождение по вечерам. Это был первый случай, когда ему удалось пригласить их на обед, и Виола также была приглашена.

Она не могла с энтузиазмом ответить на приглашение, потому что у нее начинало возникать желание реального, настоящего общения. Здесь ей приходилось развлекать Беатрис или выступать в качестве слушателя Кросса, в то время как от мистера и миссис Стерлинг ее отделяла пропасть. Ее собственная острая тоска, пронзившая ее при мысли о Фоме, побудила ее проявить сочувствие по отношению к Беатрис.

Задавая Кроссу вопрос, Виола с надеждой упомянула в разговоре его имя:

— Вы в последнее время видели Алана Фома?

— Нет, — ответил тот. — Разумеется, он каждый день звонит мне.

— Я бы хотела снова встретиться с ним. Он купил мне обед, когда я была голодна.

— Грини! — в ужасе воскликнула Беатрис. — Ты же говоришь это не всерьез?

— Не всерьез? Тогда взгляни на мою фигуру… Разве тебе не хочется тоже быть бедной?

— Кто такой этот Алан Фом? — спросила миссис Стерлинг.

— Это парень, который пытается найти Эвелин, — объяснил Кросс. — На самом деле, я бы хотел узнать мнение кого-то другого о нем. Вы знаете, насколько я ценю ваше мнение. Мне чужды условности… Быть может, я приглашу его на наш обед?

— Пожалуйста, — великодушно согласилась миссис Стерлинг. — После я поделюсь с вами своим впечатлением о нем.

* * *

Получив приглашение, Фом не был впечатлен неким покровительством со стороны своего клиента. Он повидал слишком много богатых людей, корчившихся, словно на горячих углях, чтобы питать уважение к богатству.