Когда она взглянула в другой конец большой комнаты, та снова показалась ей темной и странной на вид. Только ее центр освещался слабым свечением светильника, голубоватым, словно дневной свет, пробивающийся сквозь отверстие в потолке. Стены и пол были скрыты во мраке и, казалось, были заселены двигающимися тенями, которые будто следовали одна за другой.

Неожиданно Виола обнаружила, что ее пугает эта комната. Этот страх все усиливался, пока она не поняла, что не отваживается оставаться здесь в одиночестве. Это место было пристанищем чего-то ужасного. Несколько часов назад здесь бесследно исчезла девушка.

Виола боялась того, что здесь произошло — боялась того, что могло произойти снова. Бросив трубку, девушка бросилась к двери, а затем остановилась, уставившись перед собой с неверием и ужасом. В эту секунду она посчитала, что ее воображение сыграло с ней злую шутку.

Когда Виола взглянула на будто подернутую пеленой поверхность темного зеркала, ей показалось, что вместо своего собственного отражения она увидела лицо и фигуру Рафаэля Кросса.

Несмотря на то, что Виола узнала его, она припомнила, что не слышала звуков открывающейся двери или шагов. Обернувшись, она увидела за собой лишь пустую комнату. Если Кросс когда-то и стоял там, он растворился в воздухе.

Виола заставила себя еще раз взглянуть в зеркало… Старое стекло с сероватым налетом отражало только ее бледное лицо с испуганными глазами. В них отражался такой ужас, что девушку напугало их выражение. Ее нервы окончательно сдали, и она, словно безумная, бросилась прочь из комнаты.

Глава XXI. Мадам съезжает

Пробуждение на следующее утро было ужасным для Виолы. После нескольких часов крепкого сна она с трудом разлепила глаза и уставилась на знакомую роскошь своей комнаты. В голове у нее стучало, горло пересохло, а привкус во рту напомнил ей о последствиях случайной гулянки.

«Я напилась?» — тут, задав себе этот вопрос, девушка вдруг вспомнила, что Беатрис пропала.

Когда шок от этого осознания притупился, память Виолы начала возвращаться к событиям вчерашнего дня. Хотя она не смогла вспомнить дорогу из Померании Хаус в отель, она была уверена, что находилась на грани обморока, когда добралась сюда. Какой-то добрый опытный человек настоял на том, что она выпила напиток, который ее оглушил. После этого ей удалось остаться в сознании достаточно долго лишь для того, чтобы успеть добраться до своей постели.

Ее память продолжала извлекать фрагменты, и Виола смутно вспомнила о том, что была в квартире мадам Гойи, чтобы тайно позвонить Алану. Тогда что-то в этой комнате испугало ее, но причина этой тревоги смешалась в ее памяти с той невероятной зеркальной иллюзией, которая, должно быть, ей пригрезилась.

Утомившись от напряженного припоминания, Виола мысленно обратилась к вопросу, произошли ли какие-то новые события и связались ли похитители с родителями своей жертвы. Хотя девушка сжалась при мысли об испытании, которым станет для нее встреча со Стерлингами, все же она встала с кровати и начала одеваться. Вместо того чтобы приободрить ее, душ только вновь пробудил в ней крайне дурное предчувствие, и она страшилась любых новостей. Виола некоторое время простояла за дверью королевского люкса Стерлингов, прислушиваясь к приглушенному звуку голосов и пытаясь набраться смелости, чтобы войти. Наконец горничная, прибиравшая их комнаты, услужливо открыла перед ней дверь будуара, прежде чем девушка успела возразить.

С первого взгляда на Стерлингов у Виолы возникло впечатление, что они лишились всего того, что делало их личностями, и от них не осталось ничего, кроме пустых оболочек.