Иногда я прихожу в сад, слышу знакомую смесь английского языка и кантонского диалекта и сразу понимаю, что к маме пришла Джойс со своими внучатами. Джойс и мама стоят рядышком на коленях и над чем-то весело хохочут, роясь в земле. А Уильям и Диана с важным видом собирают в кучки опавшие листья огромными граблями.

— Самое время заняться огородом и подготовить для него новый участок, — заявляет Джойс, обращаясь ко мне. — Как идут дела?

— В каком смысле?

— Как у вас идут дела на работе? Хорошо платят? В этой стране к учителям у государства отношение очень плохое. Никакого уважения. В Китае учитель равен отцу.

Я осуждающе смотрю на мать, но она увлеченно ковыряется в земле и не замечает моего взгляда. Интересно, что еще она успела сообщить обо мне этой женщине?

— Все в порядке, спасибо.

— Учителям платят мало, но регулярно, — сообщает мне очередную «новость» Джойс. — А учителя нужны всегда. Правда, работа у них сложная. Деньги даются нелегко. — И она решительно погружает в рыхлую землю свои огрубевшие руки. — Нужно помочь матери.

Кого она имеет в виду? Меня, себя или нас обоих?

— Ноябрь, — изрекает пожилая китаянка, — лучший месяц для того, чтобы заняться подготовкой земли.

— Джойс помогает мне с огородом, — глядя на подругу, сообщает мать. — Правда, замечательно?

Моя мама занимается тем, что (раньше мог бы поспорить!) стало невозможным после того, как отец ее бросил. Она готовится к высадке роз. И я знаю, что ей хочется, чтобы я тоже начал оживать.

— Я рада, что ты наконец-то стал чаще выходить в город, дорогой, — говорит мама.

Джойс согласно кивает, сверля меня своими глазами-бусинками, и советует:

— Вам нужно немного опустить волосы. Вы же еще молоды, из вас пока что камни не сыплются.

Я протестующе мотаю головой:

— Вы, наверное, хотели сказать «отпустить волосы». И еще: сыпаться из старого человека может только песок, а не камни.

— Вы прекрасно поняли, что я хотела вам сказать, мистер.

Что ж, в этом она абсолютно права.

13

В субботу вечером мы отправляемся на танцы.

Сначала я пытаюсь отказаться от этой затеи, но Йуми настаивает. Она почему-то считает, что все субботние вечера предназначаются исключительно для танцев. Итак, мы выбираем один маленький клуб в Сохо, где музыка не такая уж отвратительная, как я ожидал, а публика, да и вся атмосфера клуба, не чересчур модная, чего я тоже опасался. Поэтому все получается здорово. Тут совсем не так, как было раньше в клубах, когда мне самому исполнилось двадцать. Никто не пытается выглядеть крутым. Никому нет дела, во что ты одет и как танцуешь. Поэтому мы отплясываем от души, прыгая и вертясь, как нам заблагорассудится. Мы громко хохочем без всякой на то причины, но уже через некоторое время Йуми берет паузу. Она устраивается за столиком с маленькой бутылочкой минералки, чтобы устранить обезвоживание организма, а я совсем не устал, мне хочется танцевать еще и еще.

Ближе к ночи мы перебираемся в «конвейерный» ресторан суши на Брюэр-стрит и садимся за круглую стойку. Перед нами по кругу проезжают различные угощения, а мы выбираем то, что нам нравится. Вскоре выясняется, что именно здесь работает Джен, и он подходит к нам поздороваться. Почему-то он даже не удивлен, увидев Йуми вместе со мной.

Затем Джен отправляется по своим делам, а Йуми рассказывает мне о том, что японцы не слишком любят подобные кабаки, потому что рыба здесь не такая свежая, как в дорогих ресторанах, где все делают по специальному заказу клиента.