Валентин Аккуратов. Они летали рядом с нами. Штурвал Бена Эйелсона
Бен Эйельсон и Герберт Уилкинс. Для нас, молодежи полярной авиации 20-30-х годов, они были не только легендарными личностями… С их именами мы связывали начало проникновения авиации в еще не доступные человечеству высокие широты Центральной Арктики. Летая над застывшим безмолвием Ледовитого океана, преодолевая трудности освоения этой таинственной тогда территории, мы узнавали своих коллег с других континентов по их делам, нередко знали, что они летают где-то рядом, а иногда оказывались в одних и тех же. широтах, достигали их и стремились к более высоким… И мерой отношений друг другу служили степень риска, непревзойденный перелет, значение открытий для будущих поколений. Конечно же, были и встречи, личные знакомства. Но чаще они случались тогда, когда приходила беда и нужна была помощь. Так наши летчики вместе с американцами искали самолет Эйельсояа, а позже, спустя около десяти лет, бесследно исчезнувший во льдах Арктики самолет Леваневского. Именно в это время, в 1938 году, мы познакомились с Гербертом Уилкинсом. В поисках Леваневского мы, советские летчики, летели со стороны европейской части Арктики, а Уилкинс — с американской, с Аляски. Встретились с Уилкинсом в Москве вскоре после поисков. И каково же было наше удивление, когда вместо этакого снежного витязя мы увидели неприметного человека среднего роста, с сухой поджарой фигурой и седоватой щетинистой бородкой. Он был похож на доброго усталого учителя средней школы, обремененного заботами о своих нерадивых учениках. Его облик никак не вязался с нашим представлением о бесстрашном летчике, посвятившем всего себя открытиям неведомых земель… — Не тот Уилкинс! Вот Водопьянов — это Уилкинс! — разочарованно гремел Иван Черевичный. Кто-то из старших укоризненно посмотрел на нас, кажется Чухновский, и мы почтительно замолкли. Но когда Герберт Уилкинс стал рассказывать о своих полетах с летчиком Кенионом на самолете СССР-Л-2, предоставленном ему нашим правительством для поисков Леваневского, слова его буквально пригвоздили нас к стульям. В тесном зале тишину нарушало только поскрипывание кожаных курток… Уилкинс говорил: «Арктика — суровая арена битв человека с грозными силами стихии. Мужественный экипаж Леваневского — ее очередная жертва. Но нет таких сил, чтобы сломить прогрессивные действия человека. Разве простят нам история, потомки, что в наш век существуют еще на земле „белые пятна“… Поблагодарив за оказанное ему доверие, за прекрасный самолет, Уилкинс пожелал нам успехов в завершении той большой работы по исследованию Центрального бассейна Арктики, которую они начали с Эйельсоном еще в 1927 году, но, к сожалению, так и не смогли завершить. Они не смогли достичь Полюса недоступности, расположенного между Северным географическим полюсом и 77-й параллелью к северо-северо-востоку от острова Врангеля; район полюса по своей площади равен нескольким европейским государствам. Домой мы возвращались с Иваном Черевичным молча, обдумывая слова Уилкинса. — Послушай, — нарушил я молчание, — не показалось ли тебе, что он как бы негласно предложил нам завершить свой неудавшийся штурм Полюса недоступности? Черевичный, внимательно посмотрев на меня, тихо сказал: — Эта мечта за нами… Географические открытия волновали людей во все времена. В 1926 году Амундсен и Умберто Нобиле, совершая на дирижабле „Норвегия“ перелет со Шпицбергена через Северный полюс на Аляску, прошли над восточной границей этого „белого пятна“. И только туман и сплошная облачность скрыли от их глаз его тайну. Район Полюса недоступности оправдывал свое название: остался недоступным. После этой экспедиции, которая отняла все силы ее участников, Амундсен писал: „Не летайте в глубь этих ледяных пустынь. |
