Это основные качества, необходимые для прочных дружеских отношений во время полярной экспедиции. Уилкинс побаивался, что увидит человека, пропитанного духом кастового превосходства, но первая встреча была по-дружески непринужденной, и у него полегчало на душе.
— Идемте пить кофе в мою штаб-квартиру, — Уилкинс показал рукой на сборный домик с крышей из гофрированного железа. Над нею развевались два маленьких флага — английский и американский.
— Наша стоянка еще не совсем готова. — Уилкинс кивнул на рабочих, достраивающих ангар. — Но первый мой самолет… наш самолет уже на месте.
Эйельсон подошел поближе, чтобы взглянуть на новенький двухместный „стирмер“.
На столе стояли два бокала с водой. Уилкинс бросил в них по кусочку льда.
— Сухой закон, ничего не поделаешь. Во всем Фэрбенксе ни глотка спиртного. Итак, за встречу! За дружбу!
Они выпили по глотку ледяной воды. Потом Уилкинс приготовил кофе на плите, облицованной огнеупорным кирпичом.
— Не скрою, что я болен „северной болезнью“, — сказал Уилкинс. — Север — это чудовищный магнит. Я знаю, что здесь опасно и во многих отношениях скверно. Но ничего не могу с собой поделать. Заколдованный мираж неоткрытых земель манит меня. Как вы относитесь, например, к Земле Кинен? Вы верите в ее существование?
Эйельсон подошел к карте Арктики, висевшей на стене рядом с большим окном. На ней между мысом Барроу и островом Бэнкса штриховкой была обозначена неведомая земля. Рядом со словами „Земля Кинен“ стоял вопросительный знак. Так обозначался в то время огромный гипотетический остров на всех картах мира.
— Кто первый высказал предположение, что Земля Кинен существует в действительности? — спросил Эйельсон, раскурив трубку.
— О Земле Кинен известно из рассказов и легенд эскимосов. Признаться, я не могу слышать о ней без волнения. В эскимосской легенде рассказывается, что эта суровая скалистая земля — место вечного отдохновения душ отважных людей. Туда, к Земле Кинен, души смельчаков относят северные птицы.
— Красивая легенда, — заметил Эйельсон. — Хотел бы я, чтобы моя душа после моей смерти очутилась там.
— Сколько раз видел я во сне эту землю! Будто бы стою на отвесной скале ее — мир пестр от полярных птиц, и в ушах звенит их неистовый гомон. Стою, распахнув руки, и кричу что-то восторженное, я, первооткрыватель неведомой земли. Голова кружится от счастья! Я, наверное, кажусь вам мальчишкой, Бен?
— Настоящий полярник должен быть немного восторженным мальчишкой. Но не слишком, Север требует не только любви и увлеченности, но и в равной мере деловитости.
— В моей деловитости, Бен, вы можете не сомневаться. Я исходил по полярным льдам больше восьми тысяч километров. С 1913 по 1918 год я был в составе большой канадской арктической экспедиции Вильялмура Стефансона в качестве фотографа. Тогда я был юным дерзким австралийцем. Сквозь пелену тумана мне часто грезились темные обрывы Земли Кинен. Мы не нашли ее, хотя и проделали на собачьих упряжках фантастически огромные переходы. Белый ад… Изнурительная, страшная жизнь… Когда по ночам лопались и гудели льдины, мне казалось, что в спальном мешке возле меня приютилась смерть. Знаете, как назвал Стефансон область, которая расположена к северо-северо-западу от мест, где мы бродили? „Полюс относительной недоступности“. Пространства эти столь велики, что исследовать их на собачьих упряжках по льду невозможно, а кораблю туда не пробиться. Единственная надежда на самолет.
— А вы сами умеете летать, Джордж?
— Я научился этому еще в 1910 году. Могу водить самолеты разных марок.
— Прекрасно. |