— Бэби, я в восторге от вас! На что только не способна девушка, если она так относится к своему шефу!.. Помню одну мышку, которую я знал в Арканзасе. Так она…

— Меня не интересует ни Арканзас, ни ваши мышки. Что же касается моего отношения к шефу, то это мое личное дело, и говорить с вами о нем я не намерена… И не называйте меня бэби, я этого не перевариваю! — Николлз вздохнул.

— Заметно… бэби!

Из трубки послышался возмущенный вопль, а Николлз довольно ухмыльнулся.

— Так вот, Николлз, когда к мистеру Кэллагену вернется способность понимать человеческую речь, вам следует сказать ему, что сегодня весь день некая миссис Дэнис старается связаться с ним. Она говорит, что нуждается в его совете и что дело это очень срочное.

— Вы не шутите? — Николлз на минуту задумался. — Ну что ж, после истории с чеком Свелли нам, пожалуй стоит немного поработать. Эта миссис Дэнис… вы что-нибудь знаете о ней, Эффи?

— Ничего, кроме того, что она настаивает ка немедленной встрече с мистером Кэллагеном и готова уплатить ему любой гонорар — это она мне сказала. Она готова встретиться с Кэллагеном в любом месте — в агентстве или там, где он сейчас находится. У меня создалось впечатление, что она напугана.

— Как она выглядит?

— Это вы о ее голосе? Голос приятный. Если все остальное ему соответствует, то мистер Кэллаген не без удовольствия…

— Понятно, — прервал ее Николлз и, подумав, добавил: — Все это хорошо, однако, дорогая Эффи, я боюсь, что со Слимом нам нам будет нелегко. Он слишком усердно полоскал себя алкоголем эту неделю и сейчас творит черт знает что: куролесит в доме, целует дочек хозяйки и вообще чудит напропалую. Вы можете себе это представить?

— Еще бы! И даже очень хорошо!

— Сделаем так: когда эта… как ее? Дэнис снова позвонит вам, Эффи, вы пригласите ее в агентство. При встрече вы как следует приглядитесь к ней… Впрочем, не мне учить вас этому. Если вы придете к выводу, что она нам подходит, предложите ей приехать сюда, в «Звезду и Полумесяц». Если окажется, что у нее нет колес, свяжитесь с Хиллом и договоритесь, чтобы он отвез…

— В этом нет необходимости. Она говорила мне, что водит автомобиль.

— Тем лучше. Итак, если вы сочтете, что она подходящая клиентка, вы направите ее сюда и уведомите меня о том, что она едет к нам.

— Пусть будет так… Однако не могу не сказать, что, если учесть состояние, в котором находится шеф, вы идете на риск.

— Не пугайте меня, бэби… то есть моя дорогая. Мне вспоминается одна красотка из Сент-Луиса, которая…

В трубке зазвучали короткие гудки. Эффи Томпсон прервала разговор.

Николлз тоже опустил трубку на рычаг, окинув недружелюбным взглядом телефонный аппарат. Вздохнув, он вышел в холл и направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Кэллаген лежал навзничь на смятой постели в одних пижамных брюках из шелковой ткани — серой, с черными лилиями. Откинув голову на подушку, он дышал тяжело и хрипло. Он не был красив, но его внешность, несомненно, заинтересовала бы самого взыскательного портретиста: удлиненный овал лица, твердая линия подбородка, густые каштановые волосы, тонкий нос с выразительным вырезом нервных ноздрей. Он был широк в плечах, мускулист и явно очень силен. Остановившись у кровати, Николлз некоторое время молча рассматривал шефа, а потом, подойдя к окну, раздвинул плотные шторы. В комнату ворвались лучи предзакатного солнца, осветившие лицо Кэллагена. Тот шевельнулся, перевернулся набок и что-то пробормотал. Николлз вздохнул, прошел в ванную и вскоре вернулся, держа в каждой руке по стакану: в одной с содовой, в другой — пустой.