|
– Ну, пожалуйста, – тихо попросила она. – Я приготовила ленч специально для пикника. – Меня ждут, – сказал он и ласково похлопал жену по руке. – А в следующую субботу мы устроим прелестный пикник. Договорились? – Нет, ни о чем не договорились! Работа загонит тебя до смерти! Ты уходишь рано утром и возвращаешься домой поздно ночью. Ты работаешь все субботы и почти все воскресенья тоже! И долго еще должно продолжаться? Он вытер губы салфеткой и ткнул вилкой в горку жаренной картошки. – Пока не поймаем, – тихо сказал он. – Возможно, это никогда не случится. Возможно, его уже нет в городе или даже в стране. Почему именно ты должен работать, как собака, отвечать на все вопросы и попадать на первую полосу в газетах? Мне не нравится, что говорят о тебе некоторые. Он поднял брови: – Что они говорят? – Ты знаешь. Что вы ничего не делаете, что вы на самом деле и не стараетесь поймать убийцу, и что ты даже не настоящий полицейский. – А, это… – Он кивнул и допил кофе до конца. – Скажи им всем, пусть идут к черту! – с яростью сказала она. Глаза ее сверкали. – Что они знают о твоей работе, о том, сколько ты отдаешь ей сил! Да тебе медаль нужно дать! Ты пролил кофе на галстук. – Она подалась вперед и обмакнула пятно салфеткой. – Если не будешь расстегивать пиджак, его не заметят. – Хорошо, – сказал Палатазин. – Я попытаюсь. Он отодвинул в сторону тарелку и положил ладонь на свой заметно выступающий живот. – Через пару минут мне нужно выходить. Сегодня в контору к нам должна явиться это девица, Кларк, из «Тэтлера». Джо сделала гримасу: – Зачем?.. Чтобы написать новый хлам, вместо интервью? Зачем ты с ней вообще разговариваешь? – Я делаю свое дело, она делает свое. Иногда ее в самом деле заносит, но в основном она безобидна. – Безобидна? Ха! Вот такие россказни, вроде тех, что сочиняет она, как раз и пугают людей. Описывать все, что этот отвратительный г и л и к о с делал с бедными девушками, и со всеми этими подробностями… а потом делать вывод, что у тебя, следовательно, не хватает ума обнаружить и остановить его! Меня от этого тошнит! Джо поднялась из-за стола и отнесла тарелку Палатазина в раковину мойки. Все внутри у не тряслось, но она старалась взять себя под контроль, чтобы муж ничего не заметил. Но кровь, кровь венгерской цыганки в сотом поколении, кипела от гнева. – Люди сами знают, что эта за газетенка, – сказал Палатазин, лизнув указательный палец и потерев кончиком кофейное пятно. Обнаружив, что это бесполезно, он оставил галстук в покое. – Они в сплетни не верят. Джо громко вздохнула, но не повернулась от раковины. Воображение ее рисовало в сознании картину, которая создавалась там вот уже несколько последних недель. Энди, вооруженный пистолетом, идет по темным коридорам неизвестного здания, в одиночку преследуя Таракана. Сзади к нему тянутся жуткие огромные руки, хватают за горло и сжимают, пока глаза едва не выдавливаются из орбит на багрово-пурпурном лице. Она потрясла головой, чтобы избавится от надоедливой мысли. Потом тихо сказала: – Боже, смилуйся… – Что ты говоришь? – Ничего. Просто, начала думать вслух. Она снова повернулась к нему и увидела, что лицо не багровое, и глаза не выпучены. Его лицо, в противоположность картине, нарисованной воображением, напоминало собаку с рекламы домашних животных – сплошь челюсти, щеки и печальные глаза под кустистыми серыми бровями, в которых серебрилась седина. – Ведь сегодня тебе не предстоит что-то опасное? – спросила она. – Конечно, нет. «Откуда мне знать?» – подумал он. Этот вопрос она задавала каждое утро, и каждое утро он давал примерно такой же ответ. |
