— Да-а, признаться, я писала подобную глупость…

Глаза Дэймона блеснули.

— В любом случае, возвращаясь ко всей этой «ты-меня-хочешь» теме…

Я покачала головой, совершенно оторопев.

— Ты меня хочешь.

Сделав глубокий вдох, я попыталась совладать со своим негодованием и изумлением.

— Ты слишком самоуверен.

— Я уверен в себе в достаточной степени, чтобы поспорить.

— Ты не можешь говорить этого серьезно.

Он усмехнулся.

— Я могу поспорить, что к Новому году ты признаешься, как безумно, глубоко и безвозвратно…

— Вау. Хочешь добавить в этот список еще одно наречие? — Мои щеки горели.

— Как насчет «непреодолимо»?

— Удивительно, что ты вообще знаешь, что такое «наречие», — пробормотала я.

— Перестань меня отвлекать, Котенок. Итак, возвращаясь к нашему спору… к Новому году ты признаешься, насколько безумно, глубоко, непреодолимо и безвозвратно в меня влюблена.

Покачав головой, я задохнулась от смеха.

— И что тебе снятся сны обо мне. — Он отпустил мой локоть и, скрестив руки на груди, вскинул бровь. — Ты признаешься во всем этом. Возможно, даже покажешь мне тетрадь с моим именем, разрисованным сердечками…

— О мой бог…

Дэймон подмигнул мне:

— Да, Котенок. Я весь во внимании.

Развернувшись, я схватила рюкзак и понеслась вдоль рядов, оставив Дэймона в отсеке. Мне нужно было бежать, куда глаза глядят, прежде чем я успела бы сделать нечто безумное. Пока не утратила здравый смысл, не развернулась и не бросилась ему на шею, притворяясь, что все прошедшие месяцы не оставили в моей душе горьких отметин. Потому что я бы притворялась, верно?

Я не остановилась, пока не промчалась почти через всю школу и не оказалась в раздевалке возле своего шкафчика. Потянувшись к рюкзаку, я раздраженно вытащила папку с подготовленными карандашными набросками. Идиотский день. Мало того что с самого утра я не могла сосредоточиться ни на одном из занятий, так потом, вдобавок ко всему, повисла на шее у Дэймона и взорвала компьютер. Мне действительно следовало остаться дома.

Я нервно потянулась к замку, чтобы открыть шкафчик, но прежде чем успела что-либо сделать, механизм щелкнул и дверца открылась сама собой. Вздрогнув, я отпрыгнула назад, и моя папка упала на пол.

Господи, что это?

Такого просто не могло быть… Мое сердце колотилось на грани предынфарктного состояния.

Дэймон?

Для него открыть дверцу шкафа, не коснувшись ее, являлось чем-то обыденным. Неудивительно, если учесть, что он мог выдергивать деревья с корнями. Я оглянулась в сторону сновавших по коридору учеников, хорошо понимая, что не увижу Дэймона, потому что не ощущала его присутствия. Чувствуя панику, я отошла от шкафа на несколько шагов.

— Эй, смотри, куда идешь, — услышала я поддразнивавший голос.

Подавив испуганный возглас, я резко обернулась. Позади меня стоял Саймон Каттерс, сжимавший в массивном кулаке потрепанный рюкзак.

— Извини, — выдохнула я, оглядываясь на шкаф. Видел ли он то, что случилось?

В попытке собраться с мыслями, я присела на корточки, чтобы поднять наброски, Саймон сделал то же самое. В воздухе повисла эпическая неловкость, пока мы пытались подобрать все листы, не дотрагиваясь друг до друга.

Саймон протянул мне мои работы с не слишком умелыми набросками цветов. Признаться, я совершенно не обладала художественными талантами.

— Держи.

— Спасибо. — Я поднялась и, положив папку назад в шкафчик, была готова бежать, куда глаза глядят.