С шумом налетел ветер, море на мгновение заискрилось, потом свет быстро потускнел, погас.

Не хотелось уходить с палубы. И я рассказал Прокшину об одном человеке из "великолепной девятки".

Преподаватель математики в техникуме, уже немолодой, очень спокойный и скромный, он увлекался наукой так, как другие увлекаются коллекционированием марок и спичечных этикеток. Ему и в голову не приходило опубликовать свое открытие. Я не все понял в его расчетах, они для меня слишком сложны, но суть дела не вызывает сомнений.

В океанах существуют так называемые звуковые каналы. В результате причудливого сочетания температуры, солености и давления образуется естественная "переговорная труба" длиной в тысячи километров. Звук идет по этой "трубе", почти не затухая. Достаточно, например, взорвать килограмм тола у Гавайских островов, чтобы услышать шум взрыва на другом конце звукового канала - у берегов Калифорнии.

Преподаватель математики пришел к выводу, что и в земной коре должны быть подобные каналы. Возник вопрос: что произойдет, если у входа в такой канал взорвать не килограмм тола, а тысячи тонн сильнейшей взрывчатки?

Разумеется, существует ряд ограничений, но иногда взрыв в пункте А означает землетрясение в пункте Б. Уж эту часть расчетов я понял. Хитрость в том, что выход энергии больше входа: взрыв высвобождает энергию земной коры. Отсюда возможность предотвращения землетрясений, управления горообразованием, принципиально новый способ передачи энергии на расстояние. Словом, фундамент еще не существующей науки об управлении планетой. И все это изложено в школьной тетрадке, прозаично обернутой сероватой бумагой.

- Надеюсь, воспоследует мораль? - сказал Прокшин. - В том смысле, что взрыв в пункте А иногда означает землетрясение в пункте Б. Не так ли?

Я спросил, почему он не пустил на корабль приезжих артистов.

Прокшин рассмеялся:

- А вы последовательно защищаете искусство... Артистов я бы пустил. Но это были халтурщики. Понимаете, чистокровные халтурщики. Их здесь на следующий день вообще выпроводили. Культурненько выпроводили: усадили в автобус, извинились... Типичный пример слабого распространения научных знаний. Что сделали бы люди, преисполненные всей премудрости мира? Они вспомнили бы, что искусство требует жертв. Этот тезис обычно неправильно истолковывают. Обратите внимание: требует жертв, а не самопожертвования. Так почему бы не принести в жертву халтурщиков? Хорошо, смола и перья это варварство. Все-таки мы живем в век химии. Но если взять клей БФ и...

Он со вкусом описывает эту процедуру. Так что же все-таки носили пираты?

- ...Что вы, какое же тут пиратство? И вообще я но виноват. Это все папа и мама. Они у меня журналисты. И вроде вас постоянно циркулируют в поисках нового. У них просто не было времени прилично меня воспитать. Они это понимали и нашли выход. Поручили меня соседу, отставному физику. Потрясающая идея! Это был глубокий старик; я читал ему медицинскую энциклопедию, бегал по гомеопатическим аптекам, варил всякие снадобья... Старик ругал медицину и Эйнштейна. Временами мне становилось страшно. Он ходил по комнате - босой, лохматый, - тряс воздетыми вверх кулаками и трубным голосом библейского пророка громил физику двадцатого столетия. Старая физика, кричал старик, была близка к созданию законченной картины мира, не следовало сворачивать с этого пути, нельзя было возводить неопределенность в принцип... Он грозно вопрошал: какой смысл в изучении природы, если новая физика считает этот процесс бесконечным? Я не мог ответить, молчал, и тогда он начинал спорить с Петром Николаевичем, укорял в чем-то Ореста Даниловича и в дым ругал какого-то Пашку... Позже я понял, что Петр Николаевич - это Лебедев, Орест Данилович - это Хвольсон, а Пашка - Павел Сигизмундович Эренфест... Человек хочет знать, но природа бесконечна, процессу познания нет границ, нельзя раз и навсегда понять мир и поставить точку.