– Не только перед моим отделом.

– Да, не только. Но за поиск среди командного состава Красной армии отвечаете вы. Искать троцкистов начали раньше, чем случилось то злосчастное убийство. Времени у вас было достаточно. А каков результат? Я слушаю вас, товарищ Леплевский.

– Мне. Нужны. Особые полномочия, – упёршись, как баран рогами, занудел Леплевский. – Без них я могу лишь приходить в кабинеты комкоров, комдивов и прочих, да спрашивать, спрашивать, спрашивать…

– Головой работать не пробовали? – ухмыльнулся Артузов. – Это вам не классовых врагов ловить, у тех всё в биографии есть, думать даже не нужно. С армейскими не получится! Почти все они были в подчинении у Троцкого, почти все встречались с ним, разговаривали, получали письма. Даже товарищи Ворошилов, Будённый. Сам товарищ Сталин! Их тоже… особыми полномочиями будете разъяснять?

Побледнел Леплевский. Хуже того, аж позеленел! Кажется, даже до его ограниченного разума дошло, что «особые полномочия» – штука такая, обоюдоострая. Чуток не так их использовал, можно и самолично под подобный инструмент попасть. Хм, неужто он пытался и кого-то вроде Будённого допрашивать? Ну тех самых, из числа особо тупых, но потому абсолютно безопасных для Сталина, а потому им сильно ценимых. А ведь мог по скудоумию своему, ещё как мог.

Затянувшуюся, становящуюся оч-чень нехорошей паузу прервал Гай, заместитель Леплевского.

– Мы опросили почти всех значимых членов Реввоенсовета, которые состояли в нём во время главенства Троцкого. Выправы, Артур Христаинович, все опрошенные имели неоднократные с ним разговоры. состояли в переписке, встречались. Но встречались все, даже товарищ Сталин, как вы, только что сказали. И ничего больше.

– Столько времени потеряно впустую, – притворно закручинился зампред ОГПУ. – Скажите мне. вы оба скажите! Разве кто-то из вас стал бы рассказывать о столь опасных грехах, как связь с троцкисто-террористами на простой беседе? Нет! А особые полномочия, которых вы, товарищ Леплевский, так упорно добивались, что даже Вячеслав Рудольфович ваши стенания уже слышать не может… Вы ведь хотите для начала получить право на обыски, да?

– Хочу… – промямлил до сих пор не отошедший от приступа паники Леплевский. – То есть хотел.

– И искать стали бы у тех комкоров-комдивов-командармов. Можете мне не отвечать, это и так видно. Если бы мы так же работали против белого подполья, товарищи чекисты, то они бы до сих пор чувствовали себя в СССР как дома. Скажите мне, кто в здравом уме будет прятать что-то по настоящему опасное у себя дома или на работе? Вот вы бы стали делать такое?

– Никогда!

Это Гай взвился, демонстрируя хоть какие-то проблески разума. Зато Леплевский хлопал бараньими глазами, явно не в силах понять суть. И тем самым явно вызвал у Артузова очередные подозрения в своей полной профессиональной несостоятельности. Не удивлюсь, если Артур Христианович в самом скором времени поставит перед Менжинским вопрос о полнейшем несоответствии начальника Особого отдела занимаемой должности.

– Начинаете думать, Марк Исаевич, пусть с опозданием. Такие опасные вещи лежат в тайниках, если не уничтожены сразу по миновании надобности.

– Не всё готовы уничтожить.

– Снова верно, – на глазах расцвёл Артузов. – Ищите не главных фигурантов, а доверенных лиц. Трилиссер же не сам пошёл убивать, а послал своих подчинённых. Так и тут. Порученцы, адъютанты, обязанные карьерой краскомы, ещё до шпал в петлицах не добравшиеся. Эти могли что-то позаимствовать и потом сохранить как средство возможного давления на начальство. Или соломки себе подстелить в случае чего. Пошарьте у них в домах, но очень осторожно, чтобы не спугнуть.