Вот и что тут сказать? Ничего. Лишь изобразить на лице подобающие эмоции, а именно смесь удивления с толикой радости, после чего сделать вид, что пытаюсь подняться, принять более подобающий при явлении высокого начальства вид.

– Не пытайся! – одновременно со словами рука Артузова вытянулась в запрещающем жесте. – Если будет легче, считайте, что это приказ, товарищ Фомин.

– Слушаюсь, – не стал я спорить, но внимательно посмотрел в сторону двух незнакомых мне чекистов. Глава ИНО не дурак, наверняка сейчас скажет.

– Сотрудник особых поручений Лацис и начальник оперпункта Петренко из Секретно-политического прибыли сюда. чтобы вы полностью рассказали им о произошедшем покушении. Любая мелочь может быть полезна. Я тут не совсем официально, но вы и сами понимаете настоящую причину.

– Конечно.

– Это хорошо. Лично вы догадываетесь, кто именно стоит за покушением? – тут начальство изволило хитро как сверкнуть глазами. – Нам уже известно, но хочется знать, вы успели понять?

Намёк на проводимую мной работу? Пожалуй, именно он и есть. Что ж, мне ответить легко. Причём не абы что. а именно то. что сейчас будет лучшим из вариантов.

– У меня были две основные кандидатуры в разработке и элемент возможного риска. Я запросил известные вам материалы и более других заинтересовали две персоны. Во-первых, член Реввоенсовета Георгий Леонидович Пятаков, который затем стал не кем-нибудь, а целым Председателем правления Госбанка СССР. Во-вторых, очень хорошо вам известный Меер Абрамович Трилиссер. Большие подозрения вызывала первая кандидатура. Ну и был маленький шанс, что их обоих просто могли выдвинуть как ложные цели, своего рода страховку.

Я говорил и видел, как все трое слушают, а Петренко – тот, что в штатском – ещё и стенографировал в своём блокноте всё, что мной произносилось. И глубокое удовлетворение на лице Артузова, смешанное с некоторым… страхом? Нет, сСкорее уж предчувствием не самых приятных хлопот. Оно и понятно, ведь одна из названных мной фамилий и была специально подобранным «козлом отпущения». Неудивительно, что следующими словами, произнесёнными главой Иностранного отдела, были:

– Те двое, кого ты застрелил, были из окружения Трилиссера. Ещё один, может двое, ушли.

– Я видел одного, Артур Христианович. Раненого куда-то в бок.

– Ты видел одного, но мог быть ещё один, за рулём автомобиля, – со снисходительной усмешкой поправил меня начальник. – Их сейчас ищут. А Трилиссер уже задержан. Ему многое предстоит объяснить. Старую связь с Блюмкиным и его защиту вплоть до самого расстрела. Встречи с Серебрянским незадолго до вашей поездки к Троцкому «на огонёк», контакты с иными людьми. И деятельность Рабоче-крестьянской инспекции вызывает вопросы, слишком он… накрутил. Раньше это было просто странно, а теперь даже подозрительным не назвать. Заговор! – поднятый вверх указательный палец и глубокомысленное выражение лица чуть было не заставили улыбнуться. Ну-ну. И сразу же полная серьёзность. – Почему Пятаков?

Та-ак. Тут лучше чуток замедлиться, словно бы сразу не понял суть.

– Ну ведь… Если Трилиссер уже задержан, то при чём здесь…

– Сосредоточьтесь, Фомин! Я понимаю, что рана, затем обезболивающие, но попробуйте мыслить на полных оборотах.

– Ах да, простите, – теперь сделать мало-мальски виноватую физиономию.