-  Да двадцати не наберется, - пробормотал под нос Пронькин. - И побиты не все…

    -  Ну а вдруг поколотится что, пока будешь тащить, да и работа! - Пронькина выразительно зыркнула на мужа, и тот поспешил согласиться: - Ну, эта… может, и сорок… Это как считать…

    -  Ну так как, возместят? С индексацией, конечно? - снова спросила Леокадия.

    -  Вы иск напишите, - ответил Никита. - Но только, Леокадия Петровна, поймите, чтобы он вам возместил убытки, его нужно поймать, а для этого нужны свидетельские показания. Я за тем к вам и пришел, а вы мне отвечать не хотите.

    -  Ответь, Лидуша, ответь, - вдруг взялся за уговоры Владлен. - Не зря же человек пришел.

    Видно, Пронькина уже и сама согласилась, но хотела, чтобы ее поуговаривали.

    -  Может, из-за твоих показаний и преступника поймают, - продолжал Владлен, - Помнишь, как маньяка изловили в том году? Тоже ведь мы помогли, а не пошли бы тогда в милицию, может, он и до сих пор женщин потрошил бы.

    -  Ну, хорошо, - кивнула Леокадия, - Но это в последний раз.

    -  Может, на кухню пройдем, - засуетился Владлен Сидорович. - Чайку…

    -  Там стол есть? Мне протокол писать нужно.

    Окна на кухне были целехоньки, они выходили на другую сторону. «Да какие тут двадцать квадратов!» - подумал Никита, но спорить не стал.

    -  Значит, позавчера, шестнадцатого ноября, во вторник, во дворе вашего дома произошло убийство. Вы что-нибудь видели?

    -  Было дело, - кивнула Пронькина. - Я как раз из булочной шла, купила зерновой батон, мы его с мужем любим. Прошла по двору, только в квартиру вошла, слава Богу запереться успела, а тут как пальнет! Стекла повылетели, вот пойдемте в комнаты, я вам покажу, если не верите.

    -  Да верю я, верю. Продолжайте.

    -  Ну так вот. Сверху-то этот новый жилец спускался, ну, которого подорвали. Между нами говоря, он со странностями. Никогда я его одного не видела, с ним постоянно шпана бритоголовая. Страшные такие, и все время около его двери торчат, я даже ходить боялась, просила, чтобы Вова меня встречал от метро, когда поздно возвращаюсь. Бывает, - пояснила она, - еду от мамы…

    -  Ну и что, они шумели, ругались?

    -  Да нет, стояли всегда тихо, курили, вот. Но окурки, правда, в банку складывали, врать не стану. Но все равно страшно.

    -  Охрана, говорят, - вступил в беседу Владлен. - А зачем охрана, когда консьержка есть, день и ночь сидит? У нас тут народ такой подобрался, эта…

    -  Понаехали в наш дом, квартир напокупали! - завизжала Пронькина, обуреваемая чувством классовой ненависти, - И консьержку эту посадили. А ей деньги плати! Как пришли к нам первый раз на нее собирать, я их сразу отбрила: нам она не нужна, и мы на нее сдавать не будем. Так-то! Пусть кому нужно, тот и платит.

    -  А толку от нее, как от козла молока, - заметил Пронькин.

    Никита с этим в принципе был согласен. Он уже опрашивал дежурившую с утра бабку и получил извечное: «Не видела, не знаю». Да она ничего и не могла видеть, сидя в своей каморке под лестницей.

    -  Мы теперь с ними только так! Хотят домофон какой-то вешать, пусть вешают, но от нас они на него ни копейки не дождутся!

    -  Вы разговаривали с вашим соседом? - прервал словесный водопад Никита.