— Что-то я не чувствую настоящего раскаяния, — негромко проговорил игрок.

Верзила провел языком по сухим губам и удрученно произнес:

— Ей-богу, не вру. У меня и в мыслях ничего не было.

— Ты пока еще даже не извинился перед моей женой.

— Виноват, мэм, простите меня, — торопливо проговорил Томпсон. — Я действительно не знал…

— Ну, почему замолчал? Продолжай.

— Сколько можно извиняться?! — вскипел было ковбой, но быстро осекся, почувствовав, как ему в живот снова уперся револьвер; он сделал глотательное движение и с понурым видом произнес: — Но мне правда больше нечего сказать. Я уже попросил прощения. Чего еще вам от меня нужно?

— Раскаяния, вот чего.

— Но, черт подери!.. — И Томпсон, с трудом подбирая слова, сделал еще одну попытку выразить раскаяние: — Мэм, будь я проклят, если это еще раз повторится!

— Громче. Не уверен, что она услышала.

С отчаянием взглянув на Верену, ковбой прокашлялся и гораздо громче сказал:

— Я говорю, этого больше никогда не повторится. Я ведь подумал, что вы, мэм, просто…

— Стоп! — прервал его Маккриди. — Опять не то говоришь. Ты что, хочешь окончательно вывести ее из себя?

Слегка наклонив к Верене голову, он с ироничной улыбкой проговорил:

— Не образец красноречия, но, думаю, большего от него не добьешься. Однако, если тебя это устраивает, я его отпущу. Если же нет, я вынужден буду спустить курок, а на следующей остановке мы выйдем и купим себе чистую одежду.

К этому времени почти все пассажиры повернулись в их сторону и с интересом наблюдали за происходящим. Верена готова была провалиться сквозь землю, но от гнусных улыбок и горящих нездоровым любопытством взглядов деваться было некуда.

— Прошу тебя, — сказала она устало, — я не хочу никаких неприятностей. Скажи ему, чтобы он уходил отсюда и больше здесь не появлялся.

— Что ж, ковбой, считай, что тебе на этот раз повезло. Слышал, что тебе сказали — проваливай отсюда.

Дважды повторять эти слова не пришлось. Несмотря на битком набитый проход, Томпсон проворно отступил и, внедрившись в толпу, молниеносно исчез из виду. Вскоре стало слышно, как в другом конце вагона друзья ковбоя, не стесняясь в выражениях, высмеивали его, а затем между ними завязалась пьяная драка. Дело кончилось тем, что в потасовку вмешалась другая группа головорезов, которые принялись обрушивать на головы дерущихся удары рукоятками револьверов, и это продолжалось до тех пор, пока банда Томпсона не успокоилась.

Маккриди держал взведенным курок своего «кольта» до тех пор, пока драка полностью не прекратилась. После этого он повернул барабан в положение, в котором ударник затвора оказался напротив пустой камеры, и только тогда возвратил револьвер в кобуру. Верена Хауард облегченно вздохнула и, отпустив руку своего спасителя, прошептала:

— Благодарю вас.

Бросив взгляд на стоящую в проходе публику, она покачала головой и добавила:

— Эти люди омерзительны — настоящие варвары.

— Вы слишком к ним строги. Просто они не часто попадают в город, но уж зато, когда это случается, они так кутят и гуляют, что дым идет столбом. Мне приходилось знавать подобного рода публику.

Все еще не полностью придя в себя после пережитого, Верена судорожно глотнула и заметила:

— Должна сказать, что вы вели себя с удивительным хладнокровием.

— То, что произошло, не было для меня неожиданностью. Это должно было случиться.

— Я вас не совсем понимаю.