В первую очередь досматриваем административный корпус, строящиеся корпуса, те, что на ремонте, и корпус, где работает Денисова. Преступник мог взять ее уже в вестибюле здания. Досматриваются подвалы и чердаки. Я так понял, Вардан Вазгенович, что вновь строящиеся корпуса — самые высокие?
— Да, — ответил Мирзоян. — Оба дома — девятиэтажки. Гоголев с Турецким снова склонились над схемой.
— Я думаю, снайпера надо сажать на эту крышу, — Гоголев ткнул в один из квадратиков-девятиэтажек. Турецкий кивнул. — Вардан Вазгенович, соберите своих людей. Нам потребуются три человека. Всем будут выданы бронежилеты.
— Я тоже пойду! — храбро выпятил грудь Мирзоян.
— Хорошо. Александр Борисович, вы согласны с планом действий? — официально обратился к Турецкому Гоголев. Саша кивнул. Он был рад, что рядом высокопрофессиональный оперативник. — Вам… — продолжил Гоголев.
— Мне, — перебил его Турецкий, — придется сидеть здесь. Координировать, так сказать, действия. Принимать поступающую информацию. Ограждать Михаила Валериановича от контактов с сотрудниками. Главврач удивленно поднял брови и густо покраснел.
— Не обижайтесь. Ваши сотрудники уже знают о исчезновении Денисовой. Любое непродуманное слово может стоить ей жизни. Люди ведь общаются между собой. Есть телефоны и так далее. Повторяю еще раз — вся операция проводится под видом проверки теплокоммуникаций в преддверии начала отопительного сезона. Ну что, Виктор Петрович? Кажется, все? Гоголев кивнул, глянул на часы.
— Начинаем через пятнадцать минут. В девять ноль-ноль, — сказал он.
Нино Свимонишвили бесцельно бродила по пустой квартире. Сергей ушел на работу. Следовало сохранять видимость спокойствия. Вано еще два дня назад сообщил, что уезжает к другу на дачу.
— Я не в силах выносить эту обстановку в доме, — сказал он матери, отводя глаза.
— Конечно, поезжай, — через силу улыбнулась Нино. — Только адрес оставь. Вдруг ищейкам что-нибудь понадобится. Все-таки мы находимся под подпиской о невыезде. Она еще раз улыбнулась и провела рукой по густым волосам сына. Вано отстранился.
«Он обижается на меня, — думала о сыне Нино. — Действительно, я мало уделяю ему внимания сейчас. Но должен же он понимать, в каком положении Тамрико. Он может уехать за город, а ее жизненное пространство ограничено камерой. В конце концов, она его сестра, он должен сострадать».
Нино все бродила по квартире, трогая вазы, безделушки. Она все ходила, ходила по квартире. Было девять утра. Зазвенел телефон. Нино бросилась к нему, схватила трубку.
— Нина Вахтанговна? — спросил мужской голос, который она тотчас узнала.
— Да, — выдохнула в трубку женщина.
— Это Грязнов. Смакаускас поставил нам слишком жесткие условия, — без предисловий начал Вячеслав. — Дело находится на контроле у генерального прокурора. В данный момент прокурор занят с депутатами Госдумы.
— О чем вы говорите? — как бы не поняла Нино.
— Я говорю о похищении женщины, которое организовал ваш телохранитель. Вы, понятно, ничего не знаете, — усмехнулся Вячеслав.
— Не знаю, — жестко ответила Нино. — Если организовано какое-то похищение, то и ищите то, что похищено. Почему вы звоните мне?
— Мы, конечно, ищем. Смешно было бы вас обманывать. Но к сожалению, шансов найти похищенное, как вы выразились, в таком большом городе, как Петербург, мало. А уж в пределах одного дня и вовсе невероятно. Поэтому я прошу вас сохранять спокойствие. |