— А чего особо раздумывать-то? — пожал плечами Турецкий. — Ты приглашай сюда своих да начинай. За орла вон того можешь не беспокоиться. Протокол допроса Ашота Гарибяна у нас имеется. Приобщишь к делу, но, — Турецкий поднял указательный палец, — как чистосердечное признание. Поэтому лучше, наверно, начинать с нас.

И началась обычная оперативно-следственная рутина, которая заняла в общей сложности более двух часов. Солнце уже взошло…

Квартиру заперли и опечатали. Зевающие следователи, окончательно сникший арестованный, утомленные члены бригады и сонные понятые спустились во двор, под прохладный утренний ветерок, остановились группой, немедленно привлекшей внимание невесть откуда появившихся ранних жильцов, живо интересовавшихся, кто это нынче ночью стрелял и кто кричал.

Саша попросил Алексея дать указание одному из своих молодцов поинтересоваться, не видел ли кто из соседей, как проникли воры в квартиру, дать описание этих армян, старух поспрошать и так далее. И в заключение протянул ладонь:

— Ключи давай.

— А зачем они тебе? — удивился Зименков.

— У хозяйки, подозреваю, других нет. Привезем мы ее — куда девать? К тебе в кабинет везти? Или в собственный дом? Или, может, к отцу-покойнику? Давай, не беспокойся, сами мы уже больше ничего не нарушим. Пойдем-ка еще транспорт их осмотрим.

Они миновали арку и вышли на проспект, где под липами боком на тротуар залез красный «мерседес»

— А-а, старый знакомый! — узнал Турецкий. — Надо понимать, тот самый, что вы у хозяина вместе с хозяйкой увели? — Он посмотрел на Ашота.

— Наша это машина, — мрачно заявил Ашот — Никто ее не угонял. Наша она.

— Как же, как же, — едва не раскланялся Турецкий. — Я, между прочим, цитировал сейчас потерпевшего Богданова, не так ли, Вячеслав Иванович?

— Абсолютно точно. Мне об этом старик Константиниди лично заявил: машина, красный «мерседес», принадлежащая его зятю Вадиму Богданову, была у того украдена возле выезда из Перхушкова на Минское шоссе позавчера ночью, точнее в ночь на четверт, и значит, позапозавчера, вместе с находящейся в ней дочерью Ларисой Георгиевной.

Турецкий многозначительно поднял брови: Грязнов,

оказывается, тоже может быть занудой, чего не мешало бы знать Зименкову на будущее. Алексей негромко хмыкнул.

— Не воровали мы машину! — упрямо повторил Ашот — Богданов ее сам Мише продал за тридцать миллионов рублей. Из выкупа должен был взять. А у него другая машина была — «Жигули», серый такой.

— Вон даже как! — присвистнул Грязнов. — Да, ловко этот лихой муженек дело-то обставил, а, мужики? Ну что ж, надо поглядеть, что в машине… Неплохая штучка!

Оперативники быстро и тщательно обыскали машину. В бардачке обнаружили коробочку со шприцем, ампулами с жидкостью и маленькими пачками с белым порошком.

— Так, — кивнул Зименков, — где наши понятые? Попрошу поближе. Следите за изъятием. Все немедленно отправляем на экспертизу.

— Да тут и без нее все ясно, о чем речь, — хмыкнул Турецкий. — Значит, я был прав. — Он повернулся к Ашоту и взял его за отвороты куртки. — Ну-ка, отвечать быстро! Миша кололся?

Ашот опустил голову

— Значит, твое хозяйство, — спокойно констатировал Саша.

— Нет! — воскликнул Ашот — И после паузы добавил: — Кололся он. Немного…

— Внесите, пожалуйста, в протокол, Алексей Васильевич, попросил Турецкий.