Осознав это, он почувствовал себя свободным.

«Тебе делать выбор, Клинт, — будто услышал он чужой голос. — Ты можешь выбрать риск новой любви и принять все, что связано с этим риском, или можешь выбрать мучительные воспоминания и тоскливое одиночество до конца своих дней».

За два дня до Дня благодарения Реджина рано уехала из офиса. Цветущие кусты и яркий солнечный свет создавали впечатление весеннего дня, красота которого только усиливала ее страдание.

По крайней мере теперь она осознала, какие чувства испытал Клинт. Горечь потери была неожиданно болезненной. Все лучше понимала Реджина, через какое горе прошел Клинт. И все чаще гнев из-за того, что он оставил ее, превращался в чувство сострадания.

Поставив машину в гараж, Джина прошла мимо коробок к двери кухни и потом прямо в свою спальню. Скоро она оказалась в душе, расслабляясь под струями горячей воды.

Она собиралась праздновать День благодарения в своем новом жилище. Но ее планы были разрушены, и она решила попробовать устроить праздник в этом красивом, но, по существу, холодном доме. Холодном, думала она, потому что не чувствовалась здесь рука хозяина…

Они с Кэйти пообедают индейкой, заказанной в ресторане, потом пойдут гулять в саду, потом посмотрят видео…

Пытаясь отодвинуть подальше мешающие ей мысли, Реджина оперлась на скользкую стену душевой кабины. Она старалась занять свой ум предстоящими хлопотами, но это было чертовски трудно!

Кэролайн проведет День благодарения в Найроби. Слова Кэтрин Брандт продолжали кружиться в памяти Реджины, несмотря на все усилия забыть их.

— Я не погрязну в глупой ревности к другой женщине. Это значило бы совсем потерять чувство собственного достоинства, — кипятилась Реджина. Да и нет нужды ревновать — соперниц ей не победить. — Поскольку я теперь нужна ему только как сторож в его доме. Он и ушел-то потому, что не захотел брать на себя заботы о ребенке-инвалиде. Ничего необычного. Большинство мужчин отступили бы перед такой ответственностью, — вслух рассуждала она, но тут же заспорила с собой: — Но ты же не можешь знать этого. Такое общее суждение не относится к Клинту.

Почему-то ей стало легче на душе. Реджина выключила душ, вытерлась жестким полотенцем и подумала, не забрать ли Кэйти сегодня же вечером. Она планировала сделать это завтра, но в доме ей было пусто и одиноко.

— Ты что-то стала трусить, — пробормотала Реджина, выбирая пижаму в тонкую полоску цвета сливок, прекрасную хлопчатобумажную пижаму, которая ласкала ее утомленное тело, как прикосновения возлюбленного. Скрепив волосы на затылке, она скользнула ногами в атласные шлепанцы и отправилась на кухню.

Неожиданно раздался звук дверного звонка. Реджина не была одета подобающим образом, чтобы встречать гостей. Она подошла к двери и посмотрела сквозь стекло. Дыхание у нее перехватило от неожиданности, радости и надежды.

Теперь она не могла ни думать, ни говорить.

Клинт стоял на ступенях перед дверью, держа шляпу в руке, затаив дыхание. Сердце его стучало тяжело, как молот. Что скажет Реджина, когда увидит его? Что он скажет, когда увидит Реджину?

Столько чувств ему предстояло выразить словами, но Клинту казалось, что он позабыл все слова именно тогда, когда они были очень ему нужны.

Не удивляйся, если она окажется холоднее льда, увидев тебя на пороге, предупредил себя Клинт. Он не был героем. Он был просто человеком, запутавшимся в очень сильных и глубоких чувствах. В своей жизни он успел испытать любовь, страсть, горечь потери, печаль, потрясение от вновь возникшей страсти, замешательство, любовь, отрицание, понимание, смирение…

Боже! Как он смог выдержать это? Как сумел пройти по такому ужасному пути? Клинт не забыл, сколько боли песет с собой любовь.