— Лини… Лини, проснись!

Крепкие мужские руки осторожно потрясли ее за плечи. Она пыталась бороться с ними, но страх сковал все тело.

— Лини, это я, Фрэнк. Проснись, тебе приснился кошмар.

Она открыла глаза и встретилась с беспокойным взглядом Фрэнка.

— Это было чудовищно. Кто-то бросил Эндрю в глубокий колодец. Он плакал…

Фрэнк поднял ее и крепко прижал к себе.

— Это только сон.

— Я знаю. — Лини уткнулась ему в плечо и закрыла глаза. — Но его нет с нами. — Она подняла голову и посмотрела на Фрэнка. — Мы должны найти его. Пожалуйста, скажи, что мы спасем его. Дай мне поверить, что я потеряла его не навсегда!

Фрэнк убрал с ее лба прядь волос, встал с кровати и некоторое время стоял молча, повернувшись к ней спиной.

— Фрэнк?

— Я сделаю все, что могу, но… — Он повернулся к ней, лицо его было напряжено. — Никогда не даю обещаний, которых не могу выполнить. Я уже поклялся тебе, что буду землю грызть, чтобы вернуть Эндрю домой. Я сделаю все, что в человеческих силах. Но, несмотря на все это, я не могу обещать ничего.

Сердце Лини подпрыгнуло и упало. Она не это хотела услышать. Фрэнк был ее последней надеждой.

— Сколько времени? — Ей необходимо было отвлечься от этих кошмарных видений.

— Почти половина пятого.

— Как долго я спала! — Лини потянулась, и все ее тело отозвалось болью напряженных мышц. Она была опустошена физически, умственно и эмоционально.

— Тебе надо было отдохнуть. Хейли сказала, что ты не спала с момента похищения Эндрю. — Фрэнк посмотрел на пустой поднос на полу. — Чуть позже тебе надо постараться поужинать.

— Ты начинаешь вести себя как наседка.

— Агент должен не только защищать клиента, но и заботиться о том, чтобы поддерживать его нормальный ритм жизни.

— Так значит, я — клиент? Ты так обо мне думаешь теперь?

— Опять цепляешься к словам?

— Я не цепляюсь к словам, ты сам так сказал.

— Ты неправильно все понимаешь. И все время споришь со мной. Почему? По какой-то причине сердишься на меня?

Она сердится на него? Да. Нет. Возможно.

Лини встала с кровати, потерла затекшую шею и надела туфли. Фрэнк разувал ее, когда она уснула? Еще одна обязанность агента? Может быть, по этой причине она так враждебно настроена по отношению к нему? Потому что он обращается с ней так, как обращался бы с любым другим клиентом?

— Сейчас я сердита на весь мир, — призналась Лини. — Вообще-то я должна была задать этот вопрос. Ведь у тебя есть все основания сердиться на меня за то, что я скрыла от тебя рождение Эндрю.

Фрэнк бросил на нее короткий взгляд и отвернулся.

— Я уже говорил тебе, что сейчас не время выяснять отношения. Как только Эндрю будет дома, у нас будет время, чтобы…

— Что? Чтобы ты рассказал мне, что ты на самом деле думаешь и чувствуешь?

— Я не знаю, что чувствую. Мне не хочется сейчас копать слишком глубоко. Ты достаточно страдаешь за нас двоих. Мне необходимо оставаться беспристрастным и невозмутимым, насколько это возможно.

— И тебе это удастся? Ты можешь оставаться невозмутимым, когда речь идет о сыне?

Неужели он действительно может оставаться беспристрастным, когда дело касается его собственного ребенка? Если так, тогда она совсем не знает Фрэнка Латимера. Это совсем не тот человек, с которым у нее был бурный роман. Он был потрясающим любовником. Тактичным. Внимательным. Но кроме этого, она не знала о нем ничего, ведь он только сегодня хоть что-то рассказал о себе.