— Это Эндрю Паттон? — спросил Моран у медсестры.

— Мы сравнили отпечаток ноги этого малыша с отпечатком ноги Эндрю Паттона, который был сделан при рождении, они абсолютно идентичны. Этот молодой человек — точно Эндрю Паттон.

Конечно, это Эндрю. Его сын. Фрэнк осмотрел его с ног до головы и в каждой черточке видел себя или Лини. Он сразу полюбил этого младенца, но не только потому, что это был его сын, но и потому, что это был ребенок Лини.

Фрэнк посмотрел в зеркало заднего вида. Малыш спал в детском кресле, и на личике застыло печальное выражение. Настрадался без заботливых материнских рук и уютных рук няни.

— Не волнуйся, малыш, я везу тебя к твоей маме.

Шел дождь вперемешку с мокрым снегом, и дорога от Мемфиса до Мейсвилла заняла больше времени, чем обычно. Как только он заехал во двор дома, дверь распахнулась, и Лини выбежала на улицу. Не успел Фрэнк выйти из машины, как она уже вынимала из детского кресла спящего Эндрю. Женщина повернулась к Фрэнку, держа ребенка на руках, и по щекам ее струились слезы. Он обнял ее, и они заторопились к дому, где их ждала Кейт.

Внезапно Эндрю громко заплакал. Лини прижала его к груди и стала что-то тихо говорить ему. Эндрю не сразу успокоился, но Лини продолжала тихо разговаривать с ним. Через несколько минут плач прекратился, и малыш посмотрел голубыми глазами на маму.

— Привет, моя радость! — Лини покрыла поцелуями маленькое личико.

Эндрю сначала захныкал, потом стал агукать.

Фрэнк понял, что пропал. Черт, он не мог вспомнить, когда плакал последний раз. На похоронах отца? Да, тогда он остался один. При виде довольного сына на руках у Лини он, взрослый мужчина, был готов встать перед ней на колени. Как ей удалось мгновенно успокоить ребенка?

Хотя чему здесь удивляться? Разве на него самого она не воздействовала точно так же?

— Я рада, что все закончилось так хорошо, — сказала Кейт. — Сейчас вам нужно побыть со своим сыном, а я пойду. Увидимся утром.

Фрэнк последовал за Лини в гостиную и присел рядом с ней на диван, обняв за плечи. Они сидели все вместе, втроем, и Фрэнк не мог припомнить, когда еще у него было так спокойно на душе.

— Ты вернул мне его, как и обещал. — Лини поцеловала ребенка, и тот закрыл глазки.

— Прекрасный малыш. Мне приятно осознавать, что я — его отец.

Лини тихонько засмеялась, и Фрэнк подумал, что никогда не слышал смеха приятнее, чем этот. Он крепче прижал ее к себе.

— Кошмар закончился, малыш дома.

— Я никогда в жизни больше не отпущу его от себя.

— Мне кажется, Эндрю будет возражать, когда ты станешь сопровождать его на свидания.

— Ему еще нет трех месяцев, а ты говоришь про свидания.

— Если он пойдет в отца, то подружка у нас появится уже в детском саду.

— Я не возражаю, если он будет похож на тебя, Фрэнк Латимер. Ты — настоящий мужчина, и я рада, что ты — отец моего ребенка.

От смущения у Фрэнка запылало лицо. Никто никогда не говорил ему таких слов. Он наклонился и нежно поцеловал Лини.

— Эндрю — самый счастливый ребенок на земле, потому что у него такая замечательная мама.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Фрэнк закрыл дверь и включил сигнализацию, когда Лини с малышом на руках ушла в спальню. Эти несколько дней были самыми длинными и ужасными в его жизни. Но он знал, что для Лини они были еще ужаснее. Ему нравилось наблюдать, как Лини занимается с малышом, слушать ее голос, когда она успокаивает его. Несмотря на свой сексуальный, утонченный внешний вид женщины с блестящей карьерой, она в первую очередь была матерью. Хотя одно не исключает другое.