Кейт наполнила чашку и присела за стол, напротив Лини.

— Я молюсь, чтобы один из младенцев оказался Эндрю. Но, надеясь на лучшее, приходится готовить себя к худшему.

— Не знаю, Кейт, смогу ли я. Мне не хочется думать…

— Это не значит, что надо оставить надежду. Пока у тебя нет доказательств, что ребенок мертв, никто не может отобрать у тебя надежду.

Лини поразилась твердости голоса Кейт, непоколебимой уверенности ее заявления.

— Ты еще надеешься, Кейт?

Кейт поставила чашку на стол, прикрыла на секунду глаза, потом посмотрела прямо на Лини.

— Я надеюсь, что моя дочь жива, ее кто-то любит и заботится о ней.

Лини онемела от признания Кейт, стук сердца звучал в ушах. Она подозревала, что эта женщина потеряла ребенка, но все равно была поражена.

— Одиннадцать лет назад. Мэри-Кейт едва исполнилось два месяца. Тогда мы решили, что ее похитили ради выкупа, потому что мой бывший муж из очень богатой и влиятельной семьи.

— Но это оказалось не так?

Кейт покачала головой.

— Вмешалось ФБР. Мы ждали звонка или письма с указанием суммы, которую хотели получить похитители. Но не было ни звонка, ни письма. Трент нанял частных детективов для поиска дочери, но результата не было. В конце концов муж убедил себя, что дочь мертва.

— Почему он пришел к такому выводу?

— Мне кажется, что только так он мог справиться с тем, что произошло. Ему была нужна какая-то определенность. Мы спорили с ним день и ночь. Я твердила, что нельзя терять надежду, а он говорил, что я живу в мире фантазий, если надеюсь найти дочь.

— Ты и сейчас не перестаешь надеяться и веришь, что твоя дочь жива. А что же твой бывший муж?

— Он не изменил своего мнения. Мы оба страдали от чувства вины, кроме того, вмешалась его семья… Наш брак распался, мы развелись десять лет назад. С тех пор я его не видела.

— Но по-прежнему его любишь? Ты же больше не выходила замуж, а это что-то значит.

— Это значит, что я боюсь снова пережить боль. Мужчины хотят иметь детей, а я знаю, что никогда не смогу родить, чтобы потом опять потерять ребенка. Слишком велика боль. — Кейт тяжело вздохнула. — Ой, Лини, прости. Мне не следовало…

Лини потянулась через стол и взяла Кейт за руку.

— Мы не потеряли Эндрю. И я, как и ты, не оставляю надежду найти его. Если я буду верить, что эти люди похитили сына, чтобы продать его на усыновление, так и произойдет! И ты найдешь свою дочь!

— Я верю, что Мэри-Кейт жива. Если бы это было не так, я бы почувствовала своим материнским сердцем.

Кейт сжала руку Лини. Они смотрели друг на друга глазами, полными слез.

Фрэнк беспокойными шагами мерил офис ФБР в Мемфисе. Он приехал сюда утром и уже успел выпить столько кофе, что это количество могло поместиться в трех кофейниках. Сейчас половина четвертого. Где Моран, черт возьми? Последний раз они выходили на связь с агентами в полдень, но Фрэнк знал только, что два младенца мужского пола были доставлены в ФБР для осмотра детским врачом. Из других разговоров он понял, что верхушка банды арестована вместе с юристом, который помогал негодяям в их преступной деятельности.

Фрэнк признавал важность победы ФБР в этом деле, но сейчас его больше всего волновало, есть ли среди этих младенцев его сын. За эти несколько дней он молился больше, чем за всю жизнь. Наверно, только столкнувшись с безнадежностью, человек обращается к молитвам. Фрэнк был знаком с безнадежностью, но никогда не чувствовал себя беспомощным.

Фрэнк понимал, что в процессе работы Моран давал ему информации больше, чем дозволено, и ценил это. Он был уверен, что, как только ситуация прояснится, Моран тут же сообщит ему.