Он собрал все свое мужество и подошел к прилавку. Он знал, что уже любит ее. Он знал, что должен завоевать ее и держать при себе — всегда.

Он должен будет сделать ее такой же бессмертной.

Она смеялась, когда он поддразнивал ее насчет картошки. На одной из картофелин он нарисовал сердитую рожу, и сказал, что это портрет ее отца. Она выхватила у него картофелину и запротестовала:

— Ну и как я теперь ее продам? Ступай. Ты нас разоришь.

Но по тому, как зарделись ее щеки, по блеску в ее глазах он понял: она не хочет, чтобы он уходил.

Лоренцо знал о своем очаровании. Множество юных женщин влюблялись в него, сраженные его типично итальянской красотой, его волнистыми волосами, таившейся в его черных глазах загадкой. Множество юных женщин влюблялись в него… и это стоило им жизни.

Но только не Лаура, решил он. Лаура будет жить вместе со мной веками.

Вскоре он уже совершал вместе с ней длительные прогулки по симпатичному маленькому селению, вместе с нею смеялся… целовал ее, поначалу нежно, потом уже не скрывая страсти. Что за восторг он испытал, когда она ответила ему со страстью не меньшей!

Увидев его драную одежду и, возможно, заметив дикое выражение в его глазах, отец Лауры ополчился на Ренца. Влюбленным приходилось тайно встречаться либо в городе, либо возле родников, что пробивались в тени скалистых холмов за городом.

Однажды, теплой летней ночью, когда в воздухе разливался аромат календулы и сосновой хвои, а полная луна сияла высоко в безоблачном небе, Лоренцо заключил Лауру в нежные объятия, приблизил лицо к ее лицу и прошептал:

— Я хочу, чтобы ты была со мною всегда.

К его удивлению, она высвободилась.

— Отец никогда этого не допустит, — сказала она, нервно одергивая длинные рукава блузы. — Он настроен против тебя, Ренц. По причинам, которых я понять не могу. Он не позволит нам пожениться, и пусть это разрывает мое сердце надвое, я не могу пойти против родного отца. Мне ничего не остается, кроме как покориться его воле.

Лоренцо ничего иного и не ожидал. Фермер Гановер был крупный мужчина, отличался крутым нравом и скоростью на расправу. Как–то раз он в припадке бешенства метнул вилы в странствующего коммивояжера и чуть не убил беднягу. Лоренцо однажды довелось видеть, как Гановер схватил сбежавшего борова, весившего больше ста килограммов, и швырнул его обратно в загон.

Этот человек был словно бешеный лев с прелестной, нежной ланью в качестве дочери.

Лоренцо смотрел на изжелта–бледную полную луну, в то время как Лаура откинулась ему на руки. Слезы бежали по ее щекам и пятнали плечи ее рубашки.

— Я не желала бы ничего другого, — всхлипывала она, — но нам придется и дальше встречаться тайно. Если отец узнает, не знаю, что он сделает. Он может убить тебя, Лоренцо. Если его ярость возьмет верх над разумом, он будет на это способен.

— Я знаю, как мы можем быть вместе всегда, — прошептал он. — Это причинит тебе некоторую боль, но лишь ненадолго. И после этого мы будем жить вдвоем целую вечность.

Она смотрела на него, ее мокрые от слез щеки покраснели, прекрасные зеленые глаза вновь наполнились слезами.

— Лоренцо, мой дорогой, о чем ты говоришь? Я же тебе объяснила, что отец никогда не позволит…

— Твой отец не сможет нас остановить, Лаура, — сказал он. А после он уже не мог ждать, ибо полная луна достигла пика. Его кривые клыки выскользнули из десен. — Не обращай внимания на боль, любовь моя. После этой ночи нас ждет одно лишь блаженство.

Он погрузил клыки глубоко в ее горло.

Она издала испуганный вздох, но не завизжала, не завопила. Она не сопротивлялась ему и не пыталась вывернуться из его рук.

Упиваясь ее горячей, сладкой кровью, он знал, что Лаура принадлежит ему.