— Вот это хорошая картина, только не сразу бросается в глаза, а эта не очень. А вот картина Карела Фабрициуса, девушка с попугаем. Именно на нее они смотрели и разговаривали. Они о ней что-то знали, пожилой господин знал.

— А молодой?

— Фотография не очень хорошая. Но с очками — я бы сказал «да»; я бы сказал «да» почти с полной уверенностью. Поклясться не готов, но почти уверен.

Ван дер Вальк надел очки, чтобы получше рассмотреть девушку с попугаем… Вдруг по его спине побежали мурашки. Этого он не ожидал!

Из витой позолоченной рамы на него смотрела Стаси. Гораздо более живая, чем на своих фотографиях; спокойная и прелестная, в возрасте между юностью и зрелостью, между невинностью и опытностью, ласкающая попугая, веселая, насмешливая, лукавая, необычайно сексуальная.

— Ну, что новенького, Ван дер Вальк? На этот раз постарайтесь быть более убедительным.

— Надежный свидетель видел Мартинеса в нашем городе за час до его смерти с молодым человеком в очках. В этих очках. В тот же вечер их нашли на столе в Схипхоле. Молодой человек купил билет на рейс до Дублина с пересадкой в Лондоне. Они вместе рассматривали картину, которая имеет удивительное сходство… вот, посмотрите сами: это фотография из квартиры Мартинеса. Пятилетней давности, по словам его жены.

— Да, сходство действительно есть. Ну и какое это имеет значение?.. Это его жена?

— Дочь. Которая живет… — он сделал многозначительную паузу, — в Дублине, Ирландия. На этот раз у меня кое-что есть. Два фактора. Может быть, не слишком надежных, но если их рассматривать в совокупности… Временной фактор — день смерти — и пространственный фактор; тот же самый молодой человек, который взял напрокат машину, стоявшую у дома Мартинесов, живет в Дублине. Где в свое время жил Мартинес и где до сих пор живут три его дочери. Мадам Мартинес утверждает, что ничего не знает о молодом человеке или его машине, но вполне возможно, она не лжет, потому что, судя по всему, Мартинес не рассказывал ей о своих делах, особенно когда они шли неважно. Теперь нам известно, что он делал в нашем городе — показывал эту картину. Но зачем он отправился за семьдесят километров от Амстердама показывать молодому человеку картину, столь странно похожую на его дочь? И почему через час после этого его убивают? Уверен, мы должны потребовать распоряжения суда на международное расследование. Ирландия входит в Интерпол? Наверняка да.

Судебный следователь впал в глубокий транс, причем явно неодобрительный.

— Ну что ж, — наконец заговорит он, — здесь, пожалуй, есть основания для допроса. Но даже ордер на допрос свидетеля в другой стране является очень серьезным шагом. Вы настоящий вредитель, вам это известно?

— О, я с вами согласен. Но я думал, вы будете довольны.

— Доволен! У вас какая-то дьявольская способность перемещать расследование за границу.

— Туда я пока ничего не переместил. Мы могли бы попросить помощи у ирландской полиции.

— Вспомните, что творилось во Франции — женщину расстреляли из пулемета. Вы постоянно оказываетесь в нестандартных ситуациях.

— Я не хочу ехать в Ирландию. — Обороняясь. — Мне это совсем не интересно. Сейчас ситуация совершенно другая. — Он говорил искренне, но тотчас понял, что лжет самому себе: ему было бы чрезвычайно интересно встретиться с леди с портрета!

— Они могут допросить парня по вашему поручению.

— Не уверен, — раздраженно пробормотал следователь. — Все зависит от обстоятельств.

— Позвольте выразить свою точку зрения, — сказал мистер Кевин Нолан, советник ирландского посольства.