Потрясающий мужчина. И в глубокой скорби я должна признать, что абсолютно его не заинтересовала. Аб-со-лют-но. Только как свидетель. Факт чудовищный и непонятный. Неужели незаметно подобралась старость? Неужели я перестала волновать мужчин? Не верю, как сказал Стравинский. Стравинский? Нет, вроде Станиславский. Если это сказал Станиславский, то кто такой Стравинский? Откуда я взяла эту фамилию? И вообще, это сказал Мейерхольд. Точно. Это он закричал: „Не верю!“ – потому что от природы был очень недоверчив. И я тоже недоверчива. Не могу я разонравиться мужчинам, нереально это, не правдоподобно. Вот и мальчуган напротив не сводит с меня глаз. С меня и моих коленок. У, вражина, уставился. Я знаю, у меня изумительные коленки. Изумительные. Но если он не прекратит пялиться так пристально, я, пожалуй, подумаю, что у меня где-то на ноге выросла бородавка. Прямо-таки поедает меня глазами. Я так же буду сейчас дома поедать пирожки, если не забуду их купить на остановке. Смачно и с чавканьем. Инга сегодня заявилась в таком платье, я просто валюсь с ног! И где она столько денег взяла? Каждый день – новый наряд. Богатый муж? Или богатый любовник. Скорее два любовника. Один такое великолепие не потянет. Платье – обалденный кутюр, на мне бы смотрелось, конечно, лучше. Даже не представляю, сколько такая красота стоит. Хотя мальчуган неплох, признаю. Наверное, подкатит знакомиться. Тщетно! Я теперь вся в думах о прекрасном Андрее. Или нет! Я в думах о Глебе Николаевиче. Кто же его прикончил? За что? Попробуем шевельнуть мозгами. Нелегко. Последний раз я ими шевелила, когда этот немец Бингенхаймер попросил налить ему чашку кофе без кофеина с полутора ложечками сахара и десятью граммами заменителя сливок. Я в тот момент так напряженно зашевелила мозгами, все думала: он окончательный кретин или только маскируется, чтобы контракты выгодно подписать? Но кто все-таки убил Глеба Николаевича? А если Алена? Вот в это я не поверю никогда. Хотя она так странно сегодня выглядела. Если человек выглядит так странно, он вполне может кого-нибудь укокошить. Если бы я собиралась кого-нибудь пристукнуть, я бы тоже не излучала веселье. Так, я ушла наверх, Алена отправилась в кабинет Глеба Николаевича. Что ей было нужно? Кассирши просто так не ходят в кабинет к генеральному директору, да я бы знала, зачем она к нему пошла, ведь я и сижу в приемной, чтобы контролировать доступ к телу директора. А она запросто поперла в кабинет к Глебу Николаевичу. Для таких визитов необходима весомая причина. Например, желание убить шефа. Да, этот мальчуган определенно решил меня охмурить. Не сводит глаз. Если он полагает, что я так доступна, – ошибаетесь, милейший. Я в метро не знакомлюсь. Только на рабочем месте. На моем рабочем месте и в окрестностях можно познакомиться с очень приличными и солидными людьми. Вот, например, сегодня я познакомилась с Андреем Пряжниковым. Лапусик. А не так давно – с Костей, капитаном налоговой полиции. Вот так вот! Это вам не в метро какую-нибудь холеру подцепить, это люди с большой буквы. Капитан налоговой полиции! Звучит! Константин смотрел на меня с определенным интересом. Но почему же не попросил телефон? А зачем ему просить мой домашний телефон, если он знает номер рабочего? Если он знает номер рабочего, то почему до сих пор не позвонил? Но кто все же убил Глеба Николаевича?..»
«Я ей определенно нравлюсь, – думал Иннокентий, разглядывая Елизавету, – девочка не сводит с меня глаз. Девочка – сплошное крем-брюле. Соблазнительнейший экземпляр. Тонка, нежна, круглоглаза, неиспорченна. Почему бы нам не подружиться, мадемуазель? Агнесса, очевидно, надолго вышла из строя. Стоп, Иннокентий, стоп. Еще час назад ты клялся себе, что больше никогда не свяжешься с несовершеннолетней».
Электричка в очередной раз остановилась, и Лиза поднялась с места. Она нерешительно посмотрела на симпатичного мальчугана, зондируя почву на предмет возможной стыковки. |