— Я поступаю правильно, — шептала Кэрри, спускаясь в ванную нижнего этажа. — Я поступаю правильно!

Она повторяла это и тогда, когда ступала в раковину душевой кабинки, повторяла в надежде убедить себя. Должно быть, потому она и отвернула душ на полную — чтобы заглушить чувство вины. Но шум воды заглушил только стук, с которым захлопнулись одна за другой дверцы машины.

Хлопок разбудил Эвери, а басовитый смех выманил из постели. Хотелось знать, кто это смеется на улице так поздно ночью. Под уличным фонарем, у обшарпанной машины стояли двое, мужчина и женщина. Они держались я руки, переговаривались и пересмеивались. У женщины волосы были светлые, мужчина, наоборот, был жгучий брюнет.

Эвери заметила, что он что-то держит в свободной руке.

Она отступила подальше за штору, чтобы не быть замеченной, и пристальнее всмотрелась в происходящее. Темное в руке оказалось бутылкой. Мужчина поднес ее к губам, сделал прямо из горлышка большой глоток и передал женщине, которая последовала его примеру, запрокинув свою золотистую голову.

Что они делают перед бабушкиным домом? Эвери непроизвольно высунулась из-за шторы, но снова шарахнулась в сторону, когда женщина, словно угадав ее присутствие, подняла взгляд на окно. Постояв так, она двинулась по дорожке к парадной двери. Мужчина (надо сказать, очень неприятный на вид) за ней не последовал, а присел на багажник, скрестил ноги и занялся бутылкой. Когда та опустела, он ее небрежно отбросил за спину. Звук разлетевшегося стекла заставил Эвери негодующе ахнуть. Ведь мусорить нехорошо! Бабушка учила ее этому с малых лет.

Поскольку мужчина не обращал на дом внимания и смотрел вдоль улицы, девочка решила, что можно высунуться подальше. Интересно, что у него так выпирает в заднем кармане? Еще одна бутылка? И какая мятая, неопрятная на нем майка!

Мужчина в грязной майке был, должно быть, измучен жаждой, потому что вскоре потянулся к заднему карману. Однако там оказалась вовсе не бутылка. Эвери снова ахнула при виде пистолета, черного и блестящего, в точности такого, как в кино.

Все это было слишком захватывающим, чтобы бояться. То-то Пейтон позавидует, когда узнает! Может, разбудить бабушку и Кэрри и сказать им про пистолет? Самое время позвонить в полицию, чтобы приехали и забрали мужчину в грязной майке. Наверняка он из тех, кого называют плохими.

В парадную дверь заколотили так, что Эвери подпрыгнула. Женщина! Явилась в гости посреди ночи, не странно ли это? Девочка прислушалась. Гостья выкрикивала плохие слова. Эвери бросилась назад к кровати и укрылась одеялом до самого подбородка, на случай, если бабушке вздумается проверить, спит ли она, прежде чем открыть и высказать гостье все, что она о ней думает. «Этот шум и мертвого разбудит!» — вот что она скажет, конечно, как говорит всегда, стоит Эвери погромче включить телевизор или музыку. Но сначала она может встревожиться, не слышит ли внучка плохие слова, и придет проверить, а застав ее за подслушиванием… кто знает? Может статься, что вообще не удастся узнать, чем все кончилось!

Ничего не поделаешь, иногда приходится нехорошо поступать ради важного дела. Пейтон, к примеру, думает, что подслушивать можно, если только не передаешь дальше то, что услышал.

Между тем стук сменился более тяжелыми ударами, словно в дверь лупили ногой. Гостья громко требовала, чтобы ее впустили. Дверь отворилась, но какое-то время она продолжала кричать.

Внезапно Эвери поняла, о чем речь. В неописуемом ужасе она спрыгнула с кровати, заползла под нее и скорчилась в самом углу, под изголовьем, подтянув колени к подбородку и дрожа всем телом. В пять лет плакать стыдно, и она знала это, но слезы катились и катились по щекам еще и потому, что она изо всех сил стискивала веки, словно это могло заставить гостью исчезнуть.