Даже тот факт, что агенты стояли рядом и жадно ловили каждое слово, не мог остановить Кэрри. Плотину прорвало. Признания лились так же безудержно, как слезы.

— Люблю тебя! — говорила Кэрри. — Всем сердцем, всей душой! Я и не знала, что способна на это! Но если уже слишком поздно…

— Что ты, конечно, нет! — перебил Тони. — Я тоже люблю тебя, и… плевать мне на ФБР! Я вылетаю первым же рейсом! Никакой консультант нам не нужен, чтобы нормально жить. Просто начнем все сначала!

Глава 30

Первоначально ФБР надеялось сохранить втайне число выживших и их имена, но кордоны были выставлены поздновато, и пресса успела прорваться. Кэрри и Сара, на носилках, были запечатлены на фотопленке, засняты на кинокамеры, так что новость эта стала всеобщим достоянием.

Эвери и Джон Пол узнали подробности по дороге в горы — радио взахлеб расписывало их на весь белый свет.

Пока машина катилась по улицам городка, сонным даже несмотря на последние события, Эвери оставалась на заднем сиденье, но потом перебралась, а вернее сказать, перетащила себя на переднее, чувствительно пнув Джона Пола в плечо. Тенниска при этом свалилась ему на колени. В ответ на извинение он молча протянул тенниску Эвери.

Потом они слушали местный канал, пока сигнал не померк окончательно.

— Ничего не скажешь, прогресс! — сказал Джон Пол с неудовольствием. — Кого ни возьми, у каждого по два телефона, по две камеры… а то и по два бинокля, чтобы удобнее было совать нос в чужую жизнь.

— Пресса не может обойтись без камер — в конце концов, это их способ зарабатывать на жизнь.

— А что, без сарказма тоже нельзя обойтись?

— Это не сарказм, а простая констатация факта. Я уверена, что ФБР так же недовольно тем, что информация просочилась, как и мы с тобой, а уж каково было Кэрри, когда ее на носилках ослепляло вспышками! И никому не пришло в голову отобрать отснятую пленку, да и вообще зачем пустили прессу на место катастрофы?

— «Зачем пустили», «никому не пришло в голову»! Надо бы выгравировать это на вашей штаб-квартире как девиз.

— Зря стараешься, я не собираюсь выходить из себя.

— Да это так, мысли по ходу дела.

— Как же! — Эвери опустила окошко, и в машину проник свежий вечерний воздух. — Знаю я тебя!

— Как облупленного?

— А то! — Она безмятежно улыбнулась. — Признаю, что первое время все пыталась вычислить, чем тебе так насолило ФБР, а потом поняла, что дело не в этом. Твой пунктик куда солиднее, чем просто обида.

— Вот как?

— У тебя зуб не конкретно на ФБР, а на любое государственное учреждение.

— Вот уж нет!

— Когда мы обсуждали твоего зятя, ты произнес «министерство юстиции» с тем же пренебрежением, как обычно и «ФБР».

— Потому что юстиция не имеет ничего общего со справедливостью.

— А как насчет ЦРУ? Наверняка ты и там побывал.

— В ЦРУ взгляд на вещи меняется быстрее, чем женская мода, и бедняга агент, хочешь не хочешь, обязан идти в ногу.

— А Налоговое управление?

— Налоговое управление ненавидит любой, у кого с головой все в порядке.

Эвери продолжала называть агентства и организации, уже любого рода, лишь бы легальные, и в каждом Джон Пол ухитрялся усмотреть серьезный изъян.