Ей внезапно вспомнилось, как однажды Пьер, ее кузен, сказал, что она когда-нибудь очутится в ситуации, выйти из которой ей не поможет ни ее острый язычок, ни живой ум. В таком случае, посоветовал он, нужно резко ударить наглеца по чреслам коленом. Однако в данный момент движения ее сковывали нижние юбки и фижмы, поэтому ей не оставалось ничего другого, как сносить поцелуи и непрошеные ласки незнакомца. И лишь когда его губы сомкнулись на ее соске, Лора пришла в себя, освободившись от странного и опасного оцепенения, и ловко высвободилась из объятий утратившего бдительность жгучего брюнета.

Обретя свободу маневра, она влепила ему пощечину и замахнулась для нового яростного удара. Тогда незнакомец ухватил ее за запястье и, обняв другой рукой за талию, хрипло прорычал:

— Довольно, красотка! Мне уже не нравятся твои грубые шутки. Я не привык к подобному обращению!

— Я тоже! — ответила Лора. — Не кажется ли вам, сэр, что вы вышли из рамок дозволенного!

Незнакомец оттолкнул ее от себя так, что она едва не упала с моста в пруд. Лора обожгла его испепеляющим взглядом и начала лихорадочно приводить себя в порядок.

— Так, значит, вы даже не подружка Розы? — спросил он, отдышавшись.

Лора вздернула подбородок, глубоко вздохнула, еще раз пригладила руками платье и лишь тогда холодно, как ей самой казалось, ответила:

— Я не знаю ни вас, ни Розы, сэр! Однако мне ее искренне жаль. Вы себя ведете, как грубый мужик, а не как благородный джентльмен.

Улыбнувшись, симпатичный озорник окинул Лору оценивающим взглядом и заявил, с трудом сдерживая смех:

— Похоже, я действительно обознался, сеньорита! Приношу вам свои извинения!

— Ваши извинения не принимаются, сэр! — выпалила она.

— Как вам угодно, — передернул плечами охальник.

— И что же мне теперь делать? — с негодованием воскликнула она. — Вы порвали мне платье, моя накидка плавает в пруду, а вас все лишь забавляет! Невиданная наглость!

Лора скользнула разгневанным взглядом по его темным волосам, широкой мускулистой груди, обтягивающим штанам и сапогам. Он был одет не как простолюдин, однако его манеры чересчур грубы и бесцеремонны. Нет, он все-таки не джентльмен!

— Ах, как мне стыдно! — ерническим тоном произнес незнакомец и, скрестив руки на груди, прислонился спиной к перилам моста. — Однако вы сами ввели меня в заблуждение своими соблазнительными формами и белокурыми локонами, кокетливо выглядывающими из-под мантильи. Я перепутал вас с моей подружкой Розой, не отличающейся скромным поведением, и не смог устоять перед искусом поцеловать вас в пухлые алые губки и заманчивый сосок.

Зардевшись от стыда, Лора гордо подняла подбородок:

— Я могла бы пожаловаться на вас дону Бенито, но не стану, чтобы не огорчать его рассказом о недостойной выходке одного из его гостей. Если вы сейчас же уйдете, то о ней никто не узнает. Обещаю вам, я буду молчать.

Ее слова почему-то так позабавили негодяя, что он рассмеялся и вновь приблизился к ней, несомненно, намереваясь опять ее обнять и поцеловать.

Лора попятилась, задыхаясь от страха и тараща испуганные глаза. Он снова рассмеялся, обнажив жемчужно-белые зубы, подчеркивающие смуглость его привлекательного лица. На мгновение Лоре почудилось, что перед ней сам Мефистофель, олицетворение порока и зла. Он подошел к ней почти вплотную, глядя прямо в ее золотистые глаза. И тогда она закричала:

— Если вы дотронетесь до меня, я все расскажу дону Бенито!

Он взял ее за подбородок и прищурил свои дьявольские глаза:

— И что, по-твоему, со мной сделает дон Бенито? Прогонит?

Ответ прозвучал, к их общему удивлению, незамедлительно из сумрака ночи:

— Нет, он прикажет, чтобы тебя высекли, негодник! Сейчас же оставь девушку в покое!

Незнакомец вздрогнул и, убрав руку от подбородка девушки, обернулся.