Так, словно она и вовсе умерла. Мысль жуткая и зловещая, но тем не менее правильная.

Клара сама изъявила желание переехать к брату в Шотландию. Его скандал не затронет на далеком Черном острове, где он жил и общался с немногочисленными представителями высшего общества. Судя по письмам Маркуса, они с женой были весьма довольны жизнью на острове. Клара надеялась, что ей там тоже понравится.

По крайней мере, она надеялась найти там утешение, ибо теперь это место станет ее домом.

Отныне ее жизнь изменится навсегда. Она больше никогда не будет желанной наследницей, которую неизменно приглашали на великосветские приемы и имя которой непременно значилось в списке гостей хозяек званого вечера. Больше никогда…

Обесчещена, опорочена… Какие гнусные слова! Как будто она была подпорченным плодом, подгнившим и неаппетитным.

– Неужели нельзя было опозориться в менее ужасную погоду? – жалобно произнесла Мэриан, хватаясь за петлю, раскачивающуюся над дверцей, когда карета внезапно качнулась.

– Я не планировала своего позора, – проворчала Клара, схватившись за край сиденья, чтобы не упасть.

– Правда? – спросила Мэриан; ее тон просто сочился скептицизмом.

Клара поморщилась, но больше не возражала. Мэриан знала о случившемся абсолютно все. Так что перед ней не было смысла притворяться. Эта девушка знала все секреты Клары и умела их хранить.

Карета подпрыгнула на очередной дорожной рытвине.

– Святые небеса! – простонала Мэриан, прижимая руки к животу. – Неужто эта пытка никогда не закончится?

– Да, дороги просто отвратительные, – согласилась Клара.

Однако вскоре их мучения подошли к концу. Карета остановилась. Облучок заскрипел, когда конюх спрыгнул на землю; за ним спрыгнул и кучер. Отчим настоял, чтобы кроме кучера с ними в дорогу отправился вооруженный конюх. Мэриан утверждала: это объяснялось тем, что в Шотландии полным полно опасных злодеев.

Однако Клара не думала, что тут слишком уж опасно. Если бы это было правдой, ее брат не стал бы здесь жить. Особенно учитывая скорое прибавление в его семействе.

Вооруженный конюх открыл им дверь. С его помощью девушки выбрались из кареты, спустившись по приставной скамеечке.

– О о о! – глубоко вздохнула Мэриан. – Как хорошо снова стоять на неподвижной земле!

Ее очаровательное круглое личико приобрело зеленоватый оттенок. Кожа бедняжки сохраняла этот нездоровый цвет на протяжении почти всего их путешествия на север.

– Земля не двигалась. Это мы двигались, – с усмешкой напомнила Клара.

– Здесь как на Северном полюсе, – дрожа, пожаловалась Мэриан.

Изо рта у нее вырывался пар.

– А ты что, бывала на Северном полюсе? – поинтересовалась Клара.

– Я не бывала нигде севернее Чешира. Но это вполне логичное предположение. – Мэриан приподняла юбки, помня о раскисшей грязи на дворе, и двинулась вперед.

Клара оценила здание из белого камня и камышовую крышу. Теплый свет лился из окон; это было долгожданное зрелище.

– Ну же, не стой на холоде, – обернувшись, позвала ее Мэриан.

Клара кивнула и поспешила следом за ней.

Едва войдя в полутемный холл постоялого двора, они услышали гул голосов.

Две недели назад Клару это смутило бы. Даже в сопровождении Мэриан она не осмелилась бы переступить порог подобного заведения. В конце концов, она была дочерью герцога.

Голоса были густыми и тягучими, будто сироп. От крепких мужских выражений становилось жарко, как от испанской мадеры, которую мама любила потягивать после ужина. Матушка не возражала, если Клара иногда присоединялась к ней за бокалом вина. В конце концов, в Испании в ее семье этот напиток подавали к каждому приему пищи. Для мамы это было словно грудное молоко.