Тот присвистнул, потрогал, вздохнул.

— Шишка будет, это как пить дать… И синяк, нарочно не придумаешь. А телевизоры теперь у всех цветные, могут не так понять.

— И чего теперь делать? — спросил, почти простонал Сабуров. — Может, не ехать на телевидение?

— Ты чего, в натуре, прямая трансляция! — сделал страшные глаза Трофим. — Такие бабки уплачены! Там придумают что-нибудь. Мордодел этот… Или гримершу привлекут. Он попудрит тебе>мозги, а она— морду… Голова-то не болит?

— Есть немного, — сказал Саба. — Гудит прямо. Ну, сука, откуда только взялась?

— Может, ее подослали? — спросил Трофим, когда «БМВ» тронулся с места.

— А чего ты вообще за мной увязался, — вдруг спросил Сабуров. — Тебе где надо бкть? Богдан твой где?

— Ты ж сам объявил всеобщую мобилизацию! — удивился Трофим. — Я галстук сроду не носил, а теперь пришлось… А за Богдана не сомневайся, мне там делать нечего. Сема говорит, к нему опять стюардесса из Москвы прилетела. Теперь Богдана не кантуй до завтрашнего утра. Телефон включает, только чтоб из буфета заказать чего пожрать или шампанское. И бирку на двери уже повесил, чтоб не беспокоили… Интуристы, пожилые люди, слышь, остановились там под его номером, жалуются, мол, ночью люстра раскачивается, потолок осыпается… И требуют, чтоб им номер сменили. Администрация пошла навстречу, и Сема подсуетился, чтоб чемоданы вынести.

— Чемоданчик-то он притырил? — усмехнулся водитель.

— Нельзя, — серьезно сказал Трофим. — Они-то сначала думали, мол, землетрясение началось, хотя оно в контракте не предусмотрено, а это Богдан в койке наяривает.

— Черт с тобой, — сказал Сабуров, по-прежнему морщась от боли. — Только сиди там смирно, не вылезай со своими приколами. Дайте что-нибудь холодное приложить… Есть что-нибудь?

Они переглянулись, один из телохранителей достал свою «беретту» и протянул боссу.

— Годится, — сказал Сабуров и приложил пистолет стволом к виску.

— До первого мента, — хохотнул Трофим. — Будешь в отделении рассказывать, мол стреляться решил из-за несчастной любви.

— Помолчи, а! — простонал Сабуров.

В здание телевидения он так и прошел, придерживая пистолет у виска. От него шарахались, смотрели вслед. Охранники было спохватились, но их прыть охладили встречавшие кандидата в губернаторы губастый продюсер и присутствовавший при сем администратор, у которого губы были, напротив, втянуты и сжаты в тонкую нить.

— Это что такое? — грозно прошипел Вадик, увидев издали Сабурова.

— Шишка, не видишь? — Саба отнял «беретту» от виска и протянул пистолет назад телохранителю.

— Это точно найденный образ, — громко сказал Вадик охране и администрации — Человек готов в любой момент пожертвовать собой ради гражданского мира и согласия. Скажите, чтоб нас немедленно пропустили.

— Оружие, кстати, придется сдать, — подал голос администратор, но на него не обратили внимания.

— Через пять минут начало передачи, — подошел губастый продюсер. — Вы готовы? О боже… Как это получилось? — спросил он, увидев лиловую шишку на скуле будущего губернатора.

— Одна старушка кинулась Коле на шею, — пояснил Трофим. — Сбрендила от такого счастья. А сумка в руках. А в ней бутылка. Вроде кистеня. Могла и убить.

— Это ж минус десять процентов голосов, — упавшим голосом сказал Вадик.