— И так хорош… — поморщился Тихонов, переглянувшись с Сабуровым. — Тут дело такое: не мы их, так они нас. А в его положении резину тянуть — самое милое дело… Место там хоть нормальное? Там вроде овраг должен быть, глина, эх, помню, в комсомольское-то время в поход туда ходили, костры жгли, шашлыки, девки нам песни пели, то-се. Потом ямы там рыли, для отходов, чтобы природу не засорять. Хорошо глина поддавалась, легко копать. Потому и запомнилось.

— Давно это было, — согласился Илюхин. — Ну так что?

— Жалко стало? Ну пусть, пусть скажет, — разрешил Тихонов, переглянувшись с Сабуровым. — Минуты ему хватит?

— Говорит, даже много, — хохотнул Илюхин. — Так пусть скажет, да? В трубку?

— Гена… — Голос Осокина был глух и почти неразличим.

— Погромче, если можно, — сказал Тихонов. — И потом, я тебе не Гена, понял? Ты шашни с этим московским прокурором завел, а теперь — Гена?

— Я просто вспомнил, как мы с тобой раньше в одном отделении служили… В общем, есть просьба. Жену не трогайте. Гена, у нас дочь с детства больная, ты знаешь. а

— Это мы поможем, — заверил Тихонов. — Не оставим без внимания. Ты меня знаешь, я слово держу. Материальная помощь семьям сотрудников, погибших при исполнении, у нас законом предусмотрена. А законы мы чтим. В том числе неписаные. А по неписаным законам — тоже знаешь, что бывает с предателями. Только ты у нас, Серега, в виде исключения, пропадешь без вести. Я зачислю тебя в эту же категорию. Все у тебя? Бывай…

— Скоро свидимся… — тихо сказал Осокин.

Тихонов какое-то время сидел, слушал сдвинув брови, только чуть вздрогнул, когда в ухо ударил отдаленный выстрел, затем второй.

— Ну и выдержка у тебя! — позавидовал Сабуров вполголоса.

— Все, нам можно возвращаться? — спросил Илюхин через несколько минут. — А то на рынок надо успеть, торговлю проверить…

— Давай не задерживай, — сказал Тихонов. — Чтоб мне там на рынке был полный ажур, чтоб свободная конкуренция там процветала, понял? Никакого там монополизма наш новый губернатор не потерпит. Так всем и передай.

— Силен! — покрутил головой Сабуров. — Эх, чувствую, и дела мы с тобой будем заворачивать!

— Я только одно хотел сказать, чтобы не забыть, — сказал Илюхин. — С этим Померанцевым ухо востро нужно держать. Пристал ко мне вчера, где, мол. я загорел так. Объяснил, как мог, но он, сука, не поверил, по глазам вижу

— А в самом деле, — сощурился Тихонов, — ты где хоть загорал? И загорел больше, чем я, твой начальник. Сам ответишь, или на допросы тебя вызвать?

— Легко, — .сказал Илюхин. — Все больше в Анталии. Жена потребовала. Что ты, мол, все в Крым да в Сочи. Люди говорят, загар там не тот.

— Ну все, конец связи, — сказал Сабуров, ковыряясь в зубах. — Растет благосостояние наших корешей, как я погляжу. Этот по заграничным курортам разъезжает, тот золотые котлы приобрел… Дай хоть посмотреть, — обратился он к Трофиму.

— Подарок, — сказал тот, неохотно снимая часы. — Богдан подарил. Никаких батареек не надо. От ходьбы, слышь, заводятся. Идешь себе, рукой машешь…

— С чего это он такой добрый? — спросил Тихонов, протянув за ними руку.

— В знак признательности, — пояснил Трофим.