|
Мне было удобно смотреть, на вас, и я вас поцеловала. – Она сделала это признание без малейшего смущения, ее прекрасные голубые глаза смотрели ему прямо в лицо. – Но вы спали беспокойно, – продолжала она, – и я испугалась, погасила лампу и думала, что если вы будете меня бранить, то мне легче будет снести это в темноте. Амелиус слушал в удивлении. Так он видел наяву то, что казалось ему грезой. Между ним и Салли была какая то таинственная симпатия. Эти тайные рассуждения были прерваны вопросом Салли. – Могу я снять свою шляпу и привести в порядок свой туалет. – Некоторые мужчины сказали бы нет, но Амелиус не принадлежал к числу их. Из библиотеки была дверь в диванную, спальня Амелиуса находилась на другом конце коттеджа. Когда Салли увидела комнату, приготовленную Тофом, она остановилась в дверях в безмолвном удивлении перед представившейся ей роскошью. От времени до времени Амелиусу слышался плеск воды и безыскусная английская песня, от которой и произошло ее имя. Потом она постучала в дверь и спросила из за нее: «Здесь есть духи на столе, можно мне взять немножко?» Потом Тоф постучался в другую дверь, выходившую в коридор, и спросил, скоро ли прелестная молодая мисс будет готова к ужину? Салли как будто уже имела свое место в маленьком хозяйстве. «Что мне делать?» – спрашивал себя Амелиус. Тоф, вошедший в эту минуту в комнату, почтительно ответил: «Поторопите молодую особу, сэр, не то салми остынет». Она вышла из своей комнаты, осторожно ступая больными ногами, такая свеженькая, такая прелестная, что Тоф, залюбовавшись ею, не так, как следовало, свернул салфетку, что случилось с ним первый раз в жизни. – Прикажете шампанского, сэр, – спросил он потихоньку Амелиуса. Явились куропатки, одушевляющее вино заискрилось в стаканах, Тоф превзошел самого себя за ужином. Салли забыла о приюте, забыла ужасные улицы и смеялась, веселилась, как самая счастливая девушка на свете. Амелиус, оживившись в приятной атмосфере юности и хорошего, веселого настроения, стряхнул с себя заботу об ответственности и стал хорошим товарищем. Пылкая веселость этого вечера доходила уже До высшей степени, страшный признак долга, приличий, благоразумия давно исчез из комнаты, как вдруг Немезида, богиня возмездия, возвестила о своем прибытии стуком колес и потом решительным, громким звонком. В комнате наступила мертвая тишина. Амелиус и Салли смотрели друг на друга. Опытный Тоф тотчас же смекнул в чем дело. – Это ее отец или мать? – спросил он Амелиуса с беспокойством. Услышав, что она не знает ни отца, ни матери, он весело щелкнул пальцами и на цыпочках отправился в зал. – У меня родилась идея, – прошептал он. – Послушаем. Послышался высокий, решительный женский голос, говоривший, по видимому, с извозчиком. – Доложите, что я приехала от мистрис Пейзон и должна немедленно видеть мистера Гольденхарта. Салли задрожала и побледнела. «Надзирательница, – тихо пробормотала она. – О, не впускайте ее сюда». Мистер Гольденхарт увел перепуганную девушку в библиотеку, Тоф последовал за ними, почтительно спрашивая, что значит «надзирательница». Получив необходимые объяснения, он решил, что надзирательница означает женщину, которая держит прелестных девушек в плену, отворил дверь библиотеки и ушел в зал. Облегчив таким образом свою душу, он вернулся к своему господину и, подняв пальцы, представил, что натягивает нос. – Я полагаю, сэр, что вам вовсе нет надобности видеть эту бешеную женщину? – сказал он. Прежде чем Амелиус успел что нибудь ответить, раздался снова звонок, возвещавший, что бешеная женщина желает видеть Амелиуса. Тоф прочел желание своего господина на его лице. Этот непредвиденный случай, однако, не застал его врасплох, он также готов был справиться с надзирательницей, как справился с ужином. «Ставни закрыты, занавеси спущены, – напомнил он своему господину. |
