Обнаружили Димана на заброшенной даче, где и задержали. На допросе

выяснилось, что прятался Амелин не только от органов правопорядка, но еще и от

Скуридина Вениамина, или Вени Скулы, наркобарона местечкового значения и

Диманова работодателя. Иными словами, того самого криминального авторитета, на

чей счет у полиции были мысли. Что Димана не будут искать в пустующем доме

дальней родственницы, надеяться было довольно наивно, поскольку в

Глыбокоречинске все друг про друга знают, однако он был почему-то уверен, что если

сидеть тихо и не высовываться, то его и не найдут.

Дмитрий показал, что в день убийства Марии он находился в ее квартире и

слушал музыку через наушники. Наушники надел после того, как пришла Юля. Девки

опять устроили свару на кухне, а слышать этого он не желал. В последнее время их

грызня его начала здорово доставать, хотя вначале прикалывала. Юлька с Машкой

запали на него обе и грызлись по этому поводу регулярно, а Диман самодовольно

похохатывал и разогревал страсти, поочередно отдавая предпочтение то одной, то

другой. Но со временем их свары начали его утомлять, однако угомонить девок уже

было трудно, помирить тем более, и не расплюешься запросто, потому как все трое

были встроены в схему, толкая дурь для Вени.

Хоть и в наушниках, но все же он услышал, как хлопнула входная дверь, и

решил, что Юлька, наконец, свалила, поэтому встал с кресла и направился что-

нибудь похавать из холодильника. На полу кухни увидел Машку, которая сидела,

прислонившись к газовой плите и все ее лицо было в крови, а сама она уже не

дышала. Диман сообразил, что грохнула ее стерва Юлька, но могут подумать на него,

поэтому решил сматываться. Уже на улице он обнаружил, что товар и выручка из его

сумки пропали, и понял, что это дело рук той же Юльки. Еще он понял, что Скула ему

не поверит, потребует вернуть, а такого бабла у Димана нету, поэтому он и решил

отсидеться на теткиной даче и подождать, когда Юльку арестуют.

Но не только по одной этой причине он не стал беспокоить полицию. Амелин

опасался давать против Юльки показания, поскольку ее папаша, а вернее, отчим,

Артур Серопян, держатель глыбокоречинской биллиардной и нескольких игорных

столов на задках заведения, был человек опасный, хотя и не настолько, как Веня

Скула. Настолько, не настолько, однако авторитеты частенько бодались, меряясь

силами и влиянием. Хотя проявляли в этом известное благоразумие, бодались, как

бы сказать, заочно и опосредованно. До прямых разборок дело давно не доходило,

они умели ценить шаткое равновесие, но именно поэтому Диман рисковал огрести и

с той, и с другой стороны, сделавшись козлом отпущения.

Однако, оказавшись под арестом, Амелин поведал следователю все, как есть и

без малейшей утайки, здраво рассудив, что теперь терять ему нечего, и хуже уже не

будет.

Показания с Амелина сняли, а подозрения нет. Говорить он может все, что

угодно, однако кто подтвердит, что не произошло все с точностью до наоборот?

Старухи, приросшие задами к скамейкам у подъезда, показания давали путанные и

мало согласующиеся друг с другом. Нужно искать Лепехину, нужно аккуратно

расспросить Веню Скулу, а отпускать из-под стражи Димана как раз торопиться не

нужно.

Но у Вени был свой человечек в районном сизо. Носит лычки сержанта и

получает жалованье из двух касс. Сержант Салагин Николай, а по дворовой кликухе

Килька, перекинулся парой слов с подследственным и живо переправил информацию

хозяину. Салагин Диману поверил.

И Веня Диману поверил. За тем и отправил в командировку Александра

Крымского, чтобы тот нашел в Москве дурную девку, которая решилась кинуть босса

и подставить подельника.