нагородила, только никак не решалась. А тут такой сюрприз.

В ответ на ее изумленное: «Антон?» Тоха хмыкнул: «Узнала?», и

поинтересовался здоровьем мужа. Как-то глумливо поинтересовался. По крайней

мере, Лере показалось, что глумливо. С наигранной жалостью посочувствовал

мужниным травмам. Чему удивляться? С тех пор, как она так лихо слила ему

Леонида, Ефремов, естественно, принялся копать, и теперь, скорее всего, был в

курсе всех последних дел и событий. И его цинизм Леру совершенно не удивил, хотя

и покоробил. Мог бы обойтись и без издевки, но только Тоха Ефремов добрым

нравом никогда не отличался.

Ее попытку дать пояснения к эпизоду в ресторане он пресек в самом начале.

Проговорил насмешливо: «Забей, Бурова, все в порядке. Я разобрался. Я же тебе

обещал». Это он ее так успокоил, выходит. Надо же, как благородно. Правда, на

прощание добавил не совсем понятное. Что он уверен, что в дальнейшем ее

благоверный воздержится от необдуманных шагов, а Валерии посоветовал не быть

дурой. Так и сказал: «Не будь дурой, Бурова, не разочаровывай меня. Хочешь,

встретимся и обсудим?»

Лера не поняла, что именно он собирается с ней обсуждать, но предположение

на этот счет сделала. Вспомнила его плотоядные взгляды через стол, хоть Тоха и

старался вовремя опускать веки. Поэтому она сочла за благо прикинуться той самой

дурой и сказала, что, если он хочет предложить ей работу в своей корпорации, то

работа у нее есть, спасибо огромное и все такое.

Тоха опять хмыкнул и отсоединился. А теперь Лёнька разговаривает с ней

железобетонным голосом. Ох, не нравится Лере такая череда последовательностей.

Муж бросил мрачно: «Дела так себе. Бывало и получше» и продолжил,

постепенно накаляясь:

– Знаешь ли, Валерия, я прожил большую жизнь, но так и не привык к

человеческой подлости. Лера окаменела. Муж называл ее Валерией редко. Она

даже не помнила, когда это было последний раз. Кажется, когда ссорились из-за

газонокосилки, с которой Лера любила упражняться каждую субботу в шесть

тридцать утра. Тогда они не были женаты. Они не были даже знакомы. Он купил

себе дачный участок с сараем посередине и желал там немного отдохнуть. Хотя бы

просто выспаться в тишине. Они часто тогда цапались. В основном, по Лериной вине.

Но очень скоро она стала для него Лелой. Или Кнопкой. Или Лерунчиком, но

Лерунчиком ей сразу не понравилось, а он заметил и иногда вредничал, и окликал.

Но не Валерией. Валерией – никогда.

Жилка на виске запульсировала сильнее, а ладонь, сжимающая мобильник,

стала липкой от холодного пота. Вот оно… Сволочь Ефремов. Подонок. Что он ему

наговорил?

Леонид все более горячась, продолжил:

– Нет, ты прикинь, Кнопка, у этой идиотки Грушиной крыша напрочь поехала.

Или же она вполне нормальная и с какой-то своей целью языком мелет, я буду

разбираться. Короче, пока меня на фирме не было, она такие дикие сплетни

распустила, что я решил ее уволить, без вариантов. Объяснений добьюсь и вытурю

на фиг, дуру.

Лера перевела дух. А она-то переполошилась. Успела страху натерпеться.

Видимо, все же придется поведать Лёньке историю расследования без купюр и в

полном объеме. Без вариантов. Зачем ей такие стрессы?

Но радость-то какая! Ненавистная Вероника вытворила нечто феноменально

возмутительное и гадкое, и это нечто перечеркнуло все ее заслуги перед фирмой,

подразумевай – перед Леонидом.

– Да ты что?! – изобразив удивление и одновременно озабоченность,

проговорила Лера.