— А если точки лежат на одной линии? — спросила Аня, выключая свет и выходя из комнаты.

— Завтра еще совещание у Кудинова, — донеслось до нее ворчание засыпавшего с именем начальника на устах Михаила.

— Обур, удди, куди, — прошептала Аня уже в коридоре.

В полутьме она нашарила в прихожей водительскую карту Петербурга, на ощупь подцепила в ящичке под зеркалом карандаш и обломок пластмассовой линейки.

На кухонном столе Аня занялась странной навигацией. Она отыскала на карте Петербурга три точки, потом приложила обрубок линейки и соединила их между собой. Получилась совершенно прямая линия, перерезавшая город на две неодинаковые части. Аня посидела какое-то время, вглядываясь в серые дороги и розовые кварталы домов. Подумав, нарисовала на прямой линии аккуратную стрелочку. Стрелка была направлена из города в область, где пятнами были обозначены зеленые зоны.

Ей казалось, что она только что присела, а уже звенел будильник, и Михаил, лохматый и злой, бежал в ванную.

— Мне кофе! — крикнул он на бегу.

— Ты же никогда его не пил, — удивилась Аня. — Может, все-таки чай?

— Кофе! — донеслось из ванной через шум воды.

Приблизительно на той же скорости Корнилов пробежал в комнату, потом в коридор, застучал каблуками, зазвенел ключами от машины. Аня каким-то чудом поймала его в дверях для прощального поцелуя.

Странное дело, спать ей совсем не хотелось. Было четыре часа ночи или утра. Если четыре утра, то когда вообще бывает ночь? Одевшись и выйдя на улицу, Аня убедилась, что ночь все-таки есть на свете. Это было самое ее время, приглушенное, утихомиренное. Ночь все на время сгладила, до утра примирила, вроде, справилась со всеми проблемами, но ничего не смогла сделать с постоянным, то нарастающим, то затихающим, но не до конца, гулом огромного города. Город был сильнее этой ночи на рубеже августа и сентября. Он давно победил ее тишину, ее темень давно была вытеснена подсвеченным снизу смогом. Да и такие полуночники, как Аня и ее муж, подливали масло в огонь, на котором сгорала темная, тихая ночь.

Аня впервые за все время проживания в этом доме увидела плотный, не выщербленный строй автомобилей перед подъездами. Только синего «Фольксваген-Гольфа», Олиного предпоследнего почти подарка — последним подарком Ольги Владимировны была Анина жизнь, — не было на месте. Аня достала карту, раскрыла ее под желтым фонарем, будто не могла сделать это дома на столе, при нормальном освещении. Транспорт еще не ходил, ночную попутку она ловить не решилась и пошла пешком по перпендикуляру к странной линии, указывающей куда-то за границу города.

Идти пришлось довольно далеко. Поначалу Аня обходила темные дворы, тихие скверы. Но на освещенных проспектах около Ани пару раз притормаживали машины, приоткрывались дверцы, произносились лаконичные предложения. Тогда девушка сворачивала в жилые кварталы. Так, петляя между светом и тенью, Аня вышла на тропу, про которую читала в воспоминаниях Николая Иртеньева.

Первое убийство было совершено на самой окраине города, около ПТУ легкой промышленности, в котором училась погибшая девушка. Второе — у известного ресторана «Идальго». Аня вышла на тропу оборотня как раз между двумя этими точками. По ее логике идти надо было вглубь города, откуда должен был бежать Обур. Поэтому она повернула налево и пошла по направлению к ресторану, пока не очень соблюдая возможный маршрут убийцы.

У ресторана Аню догнал рассвет. Ей стало прохладно, словно темнота была каким-то подобием теплой одежды. Аня пошла быстрее. Эти места были уже до того знакомы ей, что она не боялась. Она даже свернула к гаражам, постояла пару минут, осматриваясь и прислушиваясь. Ничего нового не заметив, зашагала дальше.

На этот раз она решила точно следовать начертанной линии, поэтому наступавшее утро было кстати.