Здорово, все это ты здорово говоришь, старина Евгений, да проку мне от этого? Мне бы что попроще, поконкретней. Понимаю я, понимаю, что Господь на нашей стороне, и путь нам, говоришь, укажет, и верным словом подбодрит. Спасибо, конечно. Но главное не это. Главное, что я хотел-то спросить: что мне делать с этим чертовым ребенком, когда я найду его, Господи, с твоей помощью, сам ли… Даже если предположить - а моя вера, Господи, не так уж сильна, - что пойму я твой знак и буду УВЕРЕН, что именно его, дьявольское отродье держу в руках - что дальше?

    Откуда-то из глубин памяти, налезая и перегоняя друг друга, полезли картинки - все виденные когда-либо дети: маленькие и большие, вредные и трогательные, улыбающиеся и орущие навзрыд… Промелькнула где-то младенческая фотография сестры Ирки - хитрющие глаза, нос в варенье и до невозможности трогательные ямочки на щеках… Видно, нужно быть настоящим, упертым, несгибаемым фанатиком, чтобы поднять руку на ребенка. Да не смогу я, Господи! Даже если весь мир станет вокруг меня и в одну глотку станет кричать: убей!

    И дальше снова картинки: почему-то воспоминания о детских драках, потасовка в мексиканском порту, пьяный Вась-Вась, шатающийся по коридору общаги с бутылочной "розочкой" в руке… и тут же, вперемешку, - странные, незнакомо-узнаваемые, несомненно его собственные. Саша успел поразиться, понимая, что да, собственные, и в дело пошла, заработала память ЕГО МИРА! Раненый Славка, мертвой хваткой вцепившийся в ногу бандита, Боцман, держащий пистолет у Лешкиного виска, и маньяк Данилов, захвативший на Ленинском проспекте в заложники целую семью… Тупой халявщик и явный непрофессионал, он срывающимся голосом орал из окна свои условия, что-то там про вертолет на крышу и сто тысяч рублей, когда капитан Самойлов снес ему полбашки, стреляя с чердака противоположного дома… Ну и что? Ты тогда долго раздумывал? Сомневался? Обращался к Богу за разрешением уничтожить эту мразь? Не смеши людей. К этому моменту ты уже услышал по рации, что ублюдок, дабы поторопить нас, начал лить кипяток на голову связанной женщине… Не то, не то. К чему все эти копания и примеры? Ведь ТАМ все было очевидно: я прав, я действую. Но как быть, когда НЕ УВЕРЕН?

    Отец Евгений молчал. Саша стоял перед ним, ожидая слова, знака, хоть какой-нибудь крошечной реальной подсказки. Спиной он уже чувствовал нарастающее нетерпение ребят в машине: чего это шеф там застрял? Саша глубоко вздохнул.

    -  Прощайте, отец Евгений, - решительно сказал капитан Самойлов, поворачиваясь, чтобы уйти.

    Ну что ж, не получилось у нас поговорить. Ладно, пусть так.

    -  Знак - змея, - вдруг глухо донеслось ему вслед. Саша резко обернулся.

    Отец Евгений уходил прочь, и деревья поднимали ветки, пропуская его.

    -  Ну? Едем уже? - перекрикивая музыку приемника, проорал Серебряков.

    -  Едем, - кивнул Саша. С Богом. "И будет там большая дорога и путь по ней назовется святым…". "Знак - змея". Затылком чувствовал вопрошающий взгляд Светы, но не оборачивался, твердя про себя, заучивая последние слова отца Евгения.

    Когда выехали на Московский проспект, Гришка, который весь уже изъерзался за рулем, наконец взмолился:

    -  Товарищ начальник! Может, все-таки поедим чего-нибудь на дорожку?

    -  Отставить, - голосом мудрого старшины ответил Саша. - Лучше передай-ка мне руль, а то ты так активно провожаешь взглядами каждую чебуречную, что мы обязательно в кого-нибудь впилимся.

    -  Пожалуйста, - обиделся Серебряков. - Но предупреждаю: мне от такой перемены мест меньше есть не захочется.

    -  Не страдай.