Капон напустил на себя такой вид, будто чересчур перепарился, репетируя умную морду после защиты докторской диссертации.

– Слушайте, Слава, перекратите пылить. Вы же сами сказали: всё будет по натуре. Хорошо, я сейчас таки да Вонг. И согласен быть им до конца, если наше дело не выйдет из масти. Но вы имели упрекать меня липовыми ксивами. Можно подумать… Скажите, какой художник нарисовал мне фуфель за доктора?

– Капон, вы опять нарываетесь, – обиделся Моргунов. – Скажите спасибо, что вы теперь мастер не только медицины, но и мордобойного искусства. Иначе я бы… Как вы могли такое заявить? Чтобы я не ответил за свое слово? Я же вам не эти бизнесмены из комсомола! Я наши законы знаю: кто не ответит за слово – дергается на ноже.

– Так вы же сами гнали волну: времена изменились вместе с нашими законами…

– Законы могут меняться, – на полтона ниже сказал Слава. – Но не до такой степени, чтоб мы лепили между себя горбатых фраеров. Ваш документ за докторство обошелся мне в три штуки. И он таки да настоящий. С него вода не капает, не переживайте. Просто один ленинградский фраер взял и учередил сам себе Академию. Даже я сейчас не повторю ее полное название. Но главное не это, а то, что она существует. И торгует корочки докторов, кандидатов до степени всяких астрологомансов. Настоящие корочки, потому что президент Академии – он же ее основатель. А вы говорите – фуфель. Какой фуфель, если у нас ПТУ тоже скоро заделаются академиями? Так времени ждать нет, пока такое будет. Потому вы доктор заграничный, тем более с Тибета.

– А черный пояс по медицине? – съехидничал Капон.

– У вас, доктор Вонг, склероз забивает памороки, – совсем тихо брякнул Слава. – Черный пояс – это по каратэ… А что вам хотелось? За наши бабки можете цеплять на себя ремни всех цветов радуги. И разве это главное? Главное, чтобы вы чуть наблатыкались среди видика и книжек, которые катают доктора наук из вашей Академии. И реже открывали рот. У вас, на всякий случай, будет переводчик. За это я тоже позаботился. Хороший переводчик. Здоровый бугай, раньше танком в бригаде Боц… зараза… в прежней фирме Леонида Александровича был. Переводчик тоже не главное. Главное, что у нас уже всё есть, даже директор на голову, а бороды не хватает. Меня ваша борода с ума сведет, пока вылезет на всю длину.

– Слава, у меня от этих главных речей скорее вырастет второй глаз, – сказал доктор Капон. – Или вы не видите – я стараюсь, как могу… О, слушайте, я вычитал, как какие-то гормоны растят бороду у женщин. Может, ради дела на себе испытать?

– Не стоит, – отрубил Моргунов. – Я чересчур дорожу здоровьем подель… делового… или так: делового партнера, вот. Да, я им дорожу, чтобы вы тренировали на себе всякие сомнительные пилюли. Нехай их наши пациенты хавают. В очень замечательной обстановке. Вы бы видели, какой у нас офис и остальные дела – так борода, может, полезла бы из морды на удивление. Причем темпами, за которые нам пока мечтается.

Моргунов говорил чистую правду. Дочернее предприятие международного благотворительного фонда имени патера Брауна «Гиппократ» уже успело заключить договор за аренду с санаторием «Синие зори». Главный врач этого учреждения рассматривал на одного из учредителей Моргунова как на явное спасение от хронической бескормицы.

В прежние годы «Синие зори» были неплохо себе устроены безо всяких субарендных гембелей, круглогодично обслуживая советский пролетариат, измученный болезнями до невозможностей. Профкомы предприятий почти стопроцентно башляли за своих сотрудников, которые ежегодно миллионными толпами оккупировали здравницы от Бреста до Курил с января по декабрь.