Заметив вошедшего помощника, лоцман радостно оглянулся.

— Как самочувствие, Хуан? Справился со своим несварением желудка?

— Спасибо, босс, — Хуан-Рамиро ответил вялой улыбкой. — Мне уже гораздо лучше. Могу я приступить к заполнению отчета?

— Валяй, помощник, — и, обращаясь к Полундре, спросил: — Ничего, что мы на испанском? Хуан не знает великого и могучего. У бедняги что-то с желудком приключилось, съел чего, наверное.

Полундра равнодушно пожал плечами. «Надо бы сюда человечка, языками владеющего, приставить, — подумал он. — Да и помощничком этим Сазапову заняться стоит — пусть за ним пехотинцы походят, понаблюдают. Глазища-то так и бегают по сторонам. Не ровен час, стырит чего или за борт плюхнется, бедолага».

Словно нехотя, он подошел к лоцману и мельком бросил взгляд на показания эхолота. Все было в порядке, кубинец вел судно грамотно. Через пару миль сухогруз возьмет курс на Багамский архипелаг. Правда, идти придется ночью, но к самому сложному участку «Максим Горький» подойдет уже на рассвете. И, если лоцман попробует выкинуть какой-нибудь фокус, он — Полундра — всегда успеет этому помешать. Поэтому на горизонте, как говорит его командир, нет поводов для беспокойства.

Глава 9

Лопасти двух винтов, вращаемые могучими двигателями гидроплана, сливались в полупрозрачные, отблескивающие в закатном солнце диски. Земной поверхности уже не видно, и очень сложно избавиться от ощущения, что самолет просто висит в воздухе. Лишь то и дело встречающиеся воздушные ямы, заставляющие его слегка переваливаться с борта на борт, да размеренное гудение двигателей напоминали о том, что крылатая машина с приличной скоростью приближается к пункту своего назначения.

Летающая лодка береговой охраны, поднявшись из акватории военно-морской базы «Гуантанамо», направлялась в город-курорт Майами, штат Флорида. Но отнюдь не все пассажиры были этому рады. Десять человек в одинаковых ядовито-оранжевых комбинезонах расположились на полужестких сиденьях, тянувшихся вдоль бортов грузопассажирского отсека гидроплана. Присмотревшись, можно было заметить, что на запястьях и щиколотках каждого из них поблескивали металлические «браслеты», соединенные между собой тонкими, но прочными цепочками. Такие же изящные цепи приковывали каждого из них к скобам под сиденьями. На одежде отсутствовали какие-либо намеки на карманы или завязки, не было никаких металлических застежек или заклепок. Одинаковые для всех простая обувь и оранжевые кепки дополняли их весьма специфическое одеяние.

Пленники базы «Гуантанамо», перевозимые для заслушивания показаний в подкомиссии Государственного департамента США, сидели друг против друга, и каждый занимался чем-то своим. Кто дремал, кто смотрел в иллюминатор, пытаясь разглядеть очертания чужих земель под крылом. На угрюмых лицах застыли маски равнодушного ожидания чего-то недоброго и неизбежного. Понимали, что не на прогулку везут и не на отдых. На счету каждого из них имелся не один десяток загубленных жизней, не только тех, кто воевал с ними и пытался их остановить, но и совершенно ни в чем не повинных людей, просто оказавшихся не в том месте и не в то время. Но вряд ли кто жалел о чем-то совершенном. Жалели об утраченной свободе и о невозможности продолжать свое гнусное дело, но не о своих преступлениях.