— А на чем мы поедем? — Бонд хотел ее разговорить, чтобы выудить хотя бы какой-то клочок информации. — На вездеходе? «Бэтээре»? Или на чем-то другом?

Улыбка с ее лица не исчезала.

— Я отправлюсь с вами. Вы, мистер Бонд, в полном порядке, но нас беспокоят ноги мисс Ингбер. Ведь она предпочитает, чтобы ее называли мисс Ингбер, если не ошибаюсь? Я должна сопровождать ее. А полетим мы на личном самолете фюрера.

— На самолете? — Бонду и в голову не приходило, что у НСДА были самолеты.

— Да, да. В лесу есть взлетная полоса. Ее поддерживают в чистоте даже в самую лютую непогоду. У нас имеется пара легких самолетов — зимой они, конечно же, на лыжах — и личный реактивный истребитель фюрера, переделанный «Мистери-Фалькон». Очень быстрый, но садится на все что угодно.

— А взлетает он тоже со всего что угодно? — Бонд вспомнил о мрачных обледенелых сугробах в лесу.

— Когда полоса чистая, то да. — Медсестру, казалось, этот вопрос нисколько не беспокоил. — Главное, ни о чем не волнуйтесь. Полосу расчистят как раз перед вылетом — Девушка задержалась в дверях. — А пока, вам что — нибудь нужно?

— Как насчет парашютов? — предложил Бонд.

И тут впервые ее беззаботность куда-то пропала.

— Перед отъездом вам принесут поесть. А сейчас у меня уйма других дел.

— Дверь захлопнулась, и в замке с шумом повернулся ключ.

— Ну что ж, все ясно, — сказала Ривка. — Если ты, дорогой Джеймс, думал, что нас с тобой ожидает очаровательный домик, усеянный розами у дверей, то ты глубоко ошибался.

— Я думал об этом, Ривка. Я никогда не теряю надежды.

— Зная моего отца, скажу, что, скорее всего, он сбросит нас с тысячифутовой высоты.

Бонд хрюкнул:

— Отсюда такая реакция медсестры на мое упоминание парашютов.

— Тссс, — послышалось вдруг от Ривки. — В коридоре кто-то есть. За дверью.

Бонд посмотрел на девушку. Сам он ничего не слышал, но Ривка мгновенно насторожилась, даже скорее — вся напряглась. Бонд пошевелился, удивившись тому, как свободно и быстро двигались его конечности. Правда, одно лишь это действие породило в нем новую внезапную тревогу! Наркотическое опьянение испарилось, и его мозг мигом прочистился. Бонд опять мысленно отругал себя, так как понял, что нарушил еще одно элементарное правило: он преспокойно болтал с Ривкой, даже не удостоившись сделать в комнате элементарнейшую проверку на «жучки»!

Нисколько не смущаясь своей наготы, Бонд метнулся к медицинскому столику, схватил стакан и сразу же юркнул обратно в кровать.

— Если что, — прошептал он Ривке, — я разобью его. И не представляешь, на сколько эффективным холодным оружием может оказаться обыкновенный разбитый стакан!

Ривка кивнула и, прислушавшись, замерла. Бонд так ничего и не слышал.

Вдруг, настолько неожиданно, что даже он поначалу ничего не понял, дверь распахнулась и в палату влетела Пола Вакер. Она двигалась абсолютно бесшумно, как сказала бы домохозяйка Бонда Мэй: «с проворностью дьявола». И не успели Ривка и Бонд как-то отреагировать, как Пола уже проскользнула в проход между кроватями, в ее руке дважды взметнулся его собственный пистолет «Хеклер и Кох» П-7, и послышался звон стекла: двумя выстрелами Пола «вырубила» светильники над кроватями.

— Что.? — начал было Бонд, но понял, что ощутимой перемены в освещении не случилось: основной свет исходил из длинной лампы на потолке.

— Тише ты, — предупредила Пола.