Рассуждали мэрские чиновники так:

- Что земле пропадать зазря? Да еще со всеми коммуникациями. Земля сегодня дорогая. В том доме жили простые люди, сейчас будут жить богатые. Тут можно столько "квадратов" построить! А часовня - что это такое? Что это люди должны из своих окон ее видеть - вспоминать неприятное? Да и потом, там вроде бы какой-то негр погиб, да еще два-три мусульманина. Что же теперь - и мечеть им еще ставить? Не дождетесь.

Люди никогда не дождутся справедливости на земле.

А пока на том месте, в Печатниках, проходила панихида. Напротив расчищенной и огороженной площадки, где был взорван дом, на маленьком пригорке у развилки дороги был установлен большой крест из дерева. Стоял пасмурный ветреный день, моросил мелкий дождик. Падали редкие снежинки. Несколько машин и автобус стояли у обочины дороги. Толпились люди, человек шестьдесят, полукругом около креста. Слушали службу. У всех скорбные суровые лица. Кто встречал знакомых - разговаривали полушепотом. Свечи горели плохо, часто гасли под налетающим ветром, чьи порывы глушили и слова священника. У многих на глазах слезы. Здесь собрались в основном родственники, знакомые и друзья погибших, особенно тех, кого так и не нашли, тех, для кого общей могилой стала эта небольшая площадка. Стояли тут и Киреевский с Кротовым, держа в руках цветы. Цветов было много у всех. Лежали они и возле креста. А из соседних домов эти цветы смотрелись как капли красной крови на черной израненном земле.

Служба закончилась. Одна из прихожанок пошла по кругу с кружкой для пожертвований. Люди стали неторопливо расходиться. Маленькая сгорбленная старушка деревенского типа, с добрыми улыбчивыми глазами и просветленным взглядом, остановилась возле Киреевского. Она всё еще шептала молитвы и подслеповато щурилась, а левой рукой опиралась на палочку. А потом сказала, обращаясь к Анатолию:

- Твой друг хороший был человек. А конец - мученический, страшный, но скорый - на все Божья Воля. Но о нем не печалься, душа его на небесах.

- Откуда вы знаете? - рассеянно спросил Киреевский.

- Знаю! - ответила она. - Крепиться надо. Времена наступают тяжкие, силы сатанинские особо на Москву ополчились, вместе с чернокнижниками силовые треугольники по столице выстраивают - аварии организуют. Но вы не бойтесь. Только сам помни и всех знающих предупреди - скорость не превышать! И молитесь, молитесь, особо Николаю - новому угоднику Божию! И Сергию Радонежскому, ведь друга твоего Сергеем звали?

- Вы... - начал было Киреевский и умолк. Кротов протянул ей денежку, но она оттолкнула руку.

- Много мне еще дано знать, но не все вам полезно, рассказывать не позволяют...

Тут она вдруг поклонилась Киреевскому, повернулась и пошла прочь. Анатолий и Алексей Алексеевич еще некоторое время постояли в задумчивости. Рядом стояли еще несколько человек.

- Что за бабушка? - спросил Кротов у них.

Никто не знал. Затем Кротов достал из кармана армейскую фляжку, два пластмассовых стаканчика. Разлил водку. Выпили, не чокаясь.

- Будет ему и всем им земля пухом, - сказал Киреевский.

- Поеду домой, - произнес Кротов, поеживаясь. - А ты?

- Пройдусь немного. Хочу побыть один, - ответил Киреевский... Они не знали, что есть еще один человек, который издали за ними наблюдает.

3

Человек этот вернулся к машине, в которой сидел Логинов.

- Он один остался, - сказал "наблюдатель".

- Поехали следом, - кивнул Логинов.

Киреевский, подняв воротник плаща, шел по улице Гурьянова. Дождь все еще моросил, но тучи уже разгладились, даже как-то весело и озорно просверкнуло солнышко.