— Во всяком случае — заметил Рейкер — это многое объясняет. В частности, почему «Файвер» оказался здесь. Его, видимо, создали специально для охраны этой планеты от посягательств.

— Кто мог угрожать эланам? С такими-то ресурсами… — начал было Боб и внезапно осекся, глядя на друзей расширившимися глазами — Ой, а ведь этот «кто-то» таки своего добился. Одним махом уничтожил всю цивилизацию, и даже броня не спасла экипаж.

При этих словах Рейкер задумался — какая-то мысль не давала ему покоя, что-то в словах Боба было неправильно, но что именно — он понять не мог. Во всяком случае, был интуитивно уверен, что именно в этом корабле таится разгадка гибели эланской цивилизации.

Постепенно все более или менее вошло в норму. Друзья старались лишний раз не напоминать Дику о том, что с нм произошло, да и сам он старался не думать о своих способностях, тем более, что по сути не имел к ним ни малейшего отношения. Пилоты продолжали исследовать корабль, Дженнингс копался в компьютере, стараясь подчинить себе систему управления «Файвером», а Рейкер занимался с пленным.

Придя в себя после паралича, вызванного воздействием иглопистолета, пилот — Брей, как его звали, впал в апатию. Большую часть дня, особенно в самом начале, находился в полудреме, полностью, казалось, смирившись со своей участью. Рейкер не раз старался разговорить пилота, с одной стороны, чтобы узнать, как рекны оказались в этой системе, с другой — пытался убедить того в бессмысленности войны в целом и в незавидности той роли, которую в этом конфликте играла Империя.

Брей отвечал охотно, но знал он мало. Полковник даже не удивился, узнав, что на имперском крейсере находился Бразраар. Ему было жаль адмирала — тот был хорошим военным, несколько, может быть, излишне прямолинейным и жестким, но несомненно талантливым. Тот факт, что адмирал смог пройти этот путь и добраться до Эрсайда, не склонный к мистике полковник приписывал слепому случаю, однако осознавал, что вероятность этого — ноль целых, ноль-ноль-ноль… и еще очень много нолей. Некоторое время он размышлял над этим вопросом, стараясь придумать более или менее реалистичное объяснение, однако ничего подходящего в голову так и не пришло. Во всяком случае, он вспоминал о Бразрааре без ненависти — они неплохо знали друг друга и если были не друзьями, то по крайней мере — боевыми товарищами. Один из немногих в армии, адмирал никогда не был излишне жестоким, но при необходимости мог быть и решительным, и даже жестким. В общем, он был именно таким, каким должен быть хороший полководец.

Речи полковника о причинах и возможных последствиях войны пилот выслушивал спокойно, даже с ноткой грусти, спорить не пытался. Он во многом соглашался с Рейкером, да и к землянам, которые время от времени контактировали с ним, относился без той звериной ненависти, которая в последнее время стала свойственна рекнам как виду. Полковник относил это на счет шока от пленения, а также от гибели товарищей, продолжая проводить в комнате Брея массу времени и надеясь, что вскоре пилот сможет взять себя в руки, реально оценить ситуацию и они получат нового сторонника, пусть и не столь ценного (как без ложной скромности считал он) как полковник Рейкер или графиня Брасс.

Прошла почти неделя, прежде чем Рейкер счел возможным выпустить пленника из каюты, правда под присмотром. Тот, впрочем, не возражал, очевидно полностью смирившись со своей участью. С того времени он изредка выходил из отведенной ему каюты, обычно в сопровождении самого Рейкера, или Рича. Брей часто ходил в «планетарий», как окрестили огромную палубу, оснащенную обзорными экранами, и подолгу смотрел на медленно плывущий мимо корабля зелено-голубой шар Эрсайда.

Пеленг в неизвестность

— Дик, у меня к тебе личная просьба — Боб говорил не отрывая глаз от дисплея, по которому бежали одному ему понятные сообщения.