Придерживая бок, грудь попеременно, ковыляя подхожу к двери. Шум в подъезде. Пора. А то поздно будет!

О ручку рву пакет с героином, расширяю отверстие, так чтобы этот вонючий порошок не попал на меня, обильно сыплю на пол. Потом, как могу, швыряю его в комнату. Тысячи евро рассыпаются по коридору. Я спокойно, максимально сохраняя обычную походку, иду к запасной лестнице и поднимаюсь на верхний этаж.

Слышу внизу топот тяжелых ботинок. Полиция. Молодые голоса ведут их к двери. И слышу лай собаки. Собака после героина не возьмёт мой след. А оформление места преступления займёт у них много времени. Немцы очень дотошны. Студенты – народ ушлый, попытаются утащить несколько граммов восточной отравы с пола. Так, что полиции без меня будет чем заняться.

Не спеша, на лифте, покинул здание. При выходе задрал голову вверх. У входа стояла толпа зевак. Они смотрели наверх, ожидая событий. Хлеба и зрелищ! Я точно так же смотрю наверх, пячусь назад. Полицейский подталкивает меня за плечо.

– Проходите. Пройдите за оцепление. Здесь ничего интересного нет! Идите!

Мил человек! Да, я бы побежал стремглав, если бы здоровье мне позволило!

Неспешно двигаюсь на выход. Веду как зеваки. Боковым зрением вижу, как полицейский шарит по толпе объективом видеокамеры. Стандартная процедура. Вдруг там преступление, а тут сообщники. Вот и поможет потом им собрать улики. Задрав лицо вверх, старательно показываю камере свой затылок и спину. На входе в подъезд есть камера, но я её обошёл, она засняла мою шапку. Вид сверху. Таких шапок на район – десять тысяч. Специально отслеживал, что сегодня в моде.

Как предусмотрительно я оставил машину за углом. Топать два больших квартала пешком при моём плачевном состоянии, было бы несколько утомительно и болезненно.

Отъехав в более-менее безлюдное место, где нет поблизости видеокамер наружного наблюдения, начинаю осмотр.

То, что безнадёжно испорчен новый свитер – чёрт с ним. Брал на два размера больше, чтобы скрыть бронежилет. Ведь чувствовал, что не так всё идёт. Не так. Не так. Через так.

Попробовал снять через голову – больно. Отрываю перчаточный ящик, оттуда нож швейцарский. Режу ткань. К чёрту! Туда же и футболку. Рву застёжки на "броннике". Уф. Пот со лба. Твою маму за ногу!

Вот они громадные кровоподтёки. В ящике у меня всегда упаковка спиртовых салфеток. Стирать отпечатки пальцев удобно с панели автомобиля. Здесь же имеется бутылка шнапса.

Шнапс – самогон. Если в Англии, Шотландии, Ирландии, они хоть додумались заливать самогон в бочки дубовые и держать там его от года и больше, то у немцев очищенный самогон – это шнапс. Гадость. Я зачастую его использую, чтобы выглядеть выпившим или пьяным – несколько капель на одежду и обувь, рот прополоскать, кров смыт. Как свою так и чужую. Ну, а сейчас... Глоток внутрь. Бр-р-р! Водка лучше!

На салфетки обильно лью шнапс и прикладываю к синякам. Пытаюсь прощупать что под ними. Мягкие ткани вздулись и стали каменными. Ребра-то целы? Покашлял. Слушаю. Нет ли хрипов, бульканий в лёгких?

Ведь как чувствовал, взял усиленный бронежилет для скрытого ношения. Под горло.

Эта прыщавая нимфетка целила мне в горло. Да, то, что лапу ошпарила, ниже взяла. Рука болит, видать сильно у нее. А так бы как положено – в яремную вену! Вот дрянь же! А вот ключица болит! У-у-у-у! Тихо вою, прикладывая к себе очередной шнапсовый компресс. Хочется бить по рулю, по панели. Колотить, чтобы отвлечься от боли. Нельзя. Мне сейчас ничего нельзя.

Отодвинул сиденье до конца, распахнул дверцу машины, ногу одну на землю. Ветерок зимний сейчас охладит кожу. Спирт испаряется, облегчение небольшое. Может, и опухоли немного спадут. Глоток анестезии небольшой.