— Он специализировался на стариках. Клянусь, он их просто охмурял. В конце концов стал секретарем Лиги в защиту интересов людей преклонного возраста.
— Я тоже хочу выпить, — сказала Флоранс. — Мог бы и мне принести.
— Потом он начал издавать газету. И естественно, с волками жить…
Флоранс встала так резко, что опрокинула стул.
— Хватит! Надоело!
Зажав уши руками, она бросилась в спальню. Жерсен последовал за ней.
— Подожди! Я должен рассказать о Жеро, раз он тебя интересует.
— Что? Он меня интересует?
Она упала на кровать.
— Ладно, — сказала она. — Если тебе так нравится, пусть. Жеро меня интересует.
Расставив ноги, слегка наклонив голову, он рассматривал ее с жестоким наслаждением.
— Да, шестьдесят восьмой год стал для него просто бесценным даром. Революции, демонстрации, митинги… Он везде успевал… Это привело его туда, где он есть: в депутаты. Разумеется, левого центра.
— Ну и что, разве это позорно?
— Конечно нет.
Он осушил бокал и поставил его на столик у изголовья своей кровати.
— Конечно нет, — продолжал он. — Это игра. Но как бы случайно он вскоре оказался замешанным в деле с вином, а вино это экспортируется на Восток. Признаться, любопытное совпадение.
Плечи его затряслись в беззвучном смехе, как у нашкодившего мальчишки.
— У меня есть список его поездок. Очень показательно. Конечно, он никогда не был в Москве. Не такой дурак.
Он снял пиджак и аккуратно выложил из карманов на каминную полку бумажник, чековую книжку, очки, пачку сигарет, зажигалку, носовой платок. Флоранс наблюдала за его движениями с холодным безразличием.
— И все это, — проговорила она, — только потому, что он любезно разговаривал со мной?
Он сел спиной к ней и принялся расшнуровывать ботинки.
— Напишу о нем статью… Небольшую заметку… Из тех, что привлекают внимание… «Французское шампанское охотно пьют на Востоке». Улавливаешь?
Он снял брюки, сложил их и с раздражением принялся расстегивать манжеты.
— Я подозревал, что Тавернье — того же поля ягода… Проклятая рубашка, надо ее выкинуть… Ноги бы моей у них не было, если бы меня не встретил Ганьер… В следующий раз, обещаю…
— Следующего раза не будет, — сказала Флоранс. — Ты пойдешь своим путем, я — своим.
Жерсен медленно обернулся. Не торопясь расстегнул рубашку.
— Не понимаю! Поясни.
— И так все ясно.
Она достала из сумочки сигарету и закурила.
— Вот это новость, — сказал он. — Ну и ну!
Он снял рубашку, смял ее, бросил на кресло и встал перед ней полуобнаженный, темные, бархатные грустные глаза его таили угрозу. Он походил на Генри Фонду.
— Я его знаю? — произнес он.
Она едва сдержалась, сделала глубокую затяжку и закашлялась.
— Прошу тебя, — сказала она. — Ты знаешь, который час?.. Два часа. Может, ляжем спать?
— Мне не к спеху. Хотелось бы, чтобы ты объяснила, что это значит: ты пойдешь своим путем, я — своим… Это же не случайное замечание, правда? Повторяю: кто он? Кто вбил тебе это в голову?
Он снял трусы. Нагота его нисколько не смущала. Он чувствовал себя как пациент на приеме у врача, правда, в данном случае он был одновременно и врачом и пациентом. Жерсен развернул пижаму.
— Мне не раз приходило в голову, — продолжал он, — что тебя могут использовать против меня. |