Круль сделал паузу, словно действительно собирался выслушать ответы собеседников, но Иван закрыл глаза, а Токарев опустил голову на руки, лежавшие на спинке стула.

— Никто не хочет ответить? — удивился Круль. — Тогда отвечу я. Нет места Дьяволу при таком раскладе. Понятно даже идиоту, что Князь Лжи будет лгать. Значит, понял наш Старик, нужно менять имидж. Поскольку в аду всегда много имиджмейкеров и рекламщиков с политиками, была создана креативная группа по разработке новой концепции. Я с ними общался — потрясающие ребята, циничные и беспощадные. За один слоган «Дьявол не лжет!» им можно было бы дать рекомендацию в Рай. Если бы этот номер прошел, естественно. Но Раю маркетологи с имиджмейкерами без надобности. Абсолютно. И никто себе даже не представляет, что именно его ждет в раю. Что это за наслаждения, которые стоят всех мучений и воздержаний при жизни. Бог молчит, ангелы молчат, люди болтают, но кто им верит, людям? А Дьявол — не врет.

И никто не может ему помешать в этом, ибо есть свобода воли и не положен предел проискам Дьявола среди людей. Он может захватывать души любым способом, так почему не честностью? Почему он не может держать своего слова, спрошу я вас?

Голос Круля патетически взлетел, если бы Круль не был связан, наверняка взмахнул бы рукой. Лицо его приобрело вдохновенное выражение, насколько вообще может выглядеть вдохновенным лицо со сломанным носом и глазами, заплывающими черно-синим.

Токарев не мешал ему говорить, а Иван не знал, что именно сейчас можно сказать, — все выглядело слишком нереальным. Слишком. Их только что хотели пытать и убить. Их скоро будут пытать и калечить, но так, чтобы не дать умереть. А Токарев затеял этот теологический спор, в который Круль вступил с таким азартом и даже вдохновением.

Безумие.

В комнате пахло безумием и кровью. И безумие овладевало людьми, находящимися в этой комнате.

Странное чувство нереальности — Иван уже испытывал его однажды. Всего один раз — там, в подземелье, когда налились глаза Сереги зловещим светом, когда черная кровь лилась из разрезанного горла…

Иван со всхлипом втянул воздух, но Круль этого, кажется, не заметил.

— Потрясающий по своей эффективности ход! Шедевр пиара, извините за выражение! Вдруг оказалось, что рай не гарантирован, ибо слаб человек, и ничто человеческое ему, сами понимаете, не чуждо. И показали человеку честно и без обмана, что многие — сотни, тысячи, миллионы — попадают в ад, несмотря на все свои попытки забраться на небо по скользкой лестнице Якова. И что произошло дальше? Что должно было произойти, раз уж люди увидели, что не всем везет на этом пути? Они должны были укрепить веру, затянуть пояса, надеть власяницы или даже нацепить вериги… А они? Они благополучно испугались. Это было так по-человечьи! Если нет гарантии — зачем стараться? Зачем, я вас спрашиваю? Почему один-единственный грех может перевесить всю мою безгрешную жизнь?..

Круль продолжал разглагольствовать, но Иван слышал его словно издалека, словно разделяла их вязкая прозрачная стена, и звуки, проникая сквозь нее, становились липкими и тягучими. А воздух вокруг был сухим и шершавым. И горячим. До озноба горячим. Волнами стекал по лицу пот, тек по спине Ивана, превращая его плоть в раскаленный лед.

Страх каплями собирался на потолке комнаты и падал на пол, в лужи отчаяния, с гулким бульканьем.

— Бог заключил Дьявола в аду, но не запретил впускать туда людей на экскурсии, временно. И грех, извините, было этим не воспользоваться. Им предложили гарантию, и гарантия для многих перевесила надежду. Все было бы гораздо проще, если бы не уроды типа галат… — Круль улыбнулся, но улыбка у него вышла какая-то болезненная, словно он тоже начал что-то ощущать.