Айн еще попросила кадильце для сберегания огня и трут с кресалом. Отдал самые удачные. И последний горшочек варенья, и мед – его полстакана всего сохранилось. И козинаки, и черники сушеной, и ирги…

Знает Мишка о своей бездуховности, бездушности, скорее. Но он не скотина. И эта очень молоденькая женщина ему самый близкий друг. И плевать на то, как она о нем вспомнит, да и вспомнит ли вообще. Но пусть в ее жизни будут маленькие удобства и крошечные удовольствия.

Не скучать!

Айн с этой лодочки не раз рыбачила. Хоть и зима, и снег лежит, но водоемы не замерзли. И лодочка из обтянутых корой прутьев под силу одному человеку. Имеется в виду – взять и перенести. Так что она, когда рыбачила, стреляла из лука в рыб прямо сквозь воду, а потом вылавливала добычу шестом с корзинчатым ковшиком на конце. Такой вот прототип сачка.

А сейчас, разбив ледяной поясок у берега и затолкав осколки под кромку льда, они спустили суденышко на воду и обстоятельно его загрузили. На прощание взял девушку за плечи, притянул к себе и чмокнул в носик. Она смерила его удивленным взглядом, но отругать или стукнуть забыла. Потом он помог ей сесть и оттолкнул посудину, преодолев сопротивление подгруженной кормы, трущейся о прибрежное дно.

Некоторое время каноэ удалялось по инерции. Потом девушка озадаченно глянула на парня и погрузила в воду весло. Хорошо идет лодочка, гребец, сразу видно, искусный. А лук он себе еще сделает. Если и не выходит у него ничего путного с охотой, так хоть для забавы постреляет. Должны же быть в жизни хоть какие-то радости. Спорт, например.

Конечно, все переделывать придется, но у него теперь целый ряд образцов керамики, которые он сравнил лишь по одному параметру – водостойкости. А тут его термопрочность интересует. Испытывая образчики, он может судить о свойствах материала, только сравнивая его с другим материалом. Ведь объективных количественных данных получить невозможно. Температуру даже нечем измерить.

Как ни крути, а пока стоят холода и лазить в Золотой ручей несподручно, нужно хоть подобие метрологии учредить. Длину местные кроманьонцы измеряют «в лаптях», это около тридцати сантиметров. В локтях – это около полуметра. И в днях пути – это сильно много. Эталоны, ясное дело, хранятся у пользователей и применяются ими безотносительно требованиям к использованию поверочных схем.

Долго соображал, как по-кроманьонски назвать метр. На рукоятке лопаты у него имеется несколько рисок, так он от нормального французского эталона отступит только из-за погрешности измерения, а не в силу иных соображений. Потом приложил палку к разным частям тела – все вышло по прописи. От плеча и до конца пальцев откинутой в сторону другой руки. Распах? Размах? Этих слов он на местном языке еще не выучил. Но зато это как раз длина стрелы его, то есть теперь уже не его, лука. И называется это словом «мет». Отлично. Если и оговорится, путаницы не возникнет.

Литр и килограмм получились запросто. И назвались легко. Горшок и полено. А потом он измерил плотность образцов керамики. А потом их плотность после суток вымачивания в воде. После недели в воде. Вот и данные о гигроскопичности.

С температурой все оказалось сложнее. Кипение воды и плавление воска волнуют его несильно. Вспыхивание сухого ивового прутика – заметно лучше. Набрал в реке разной гальки, следя за тем, чтобы была без прожилок, монолитная, и поиздевался над камешками в горне. Ничего примечательного. Одна, правда, растеклась в конце концов, а иные потрескались. Зато тот керамический черепок, что по восьмой рецептуре был замешен, засветился. А когда остыл… ха. Не рассыпался и не подплавился. Он, правда, зараза такая, самый гигроскопичный, так воду в металлургии никто применять не собирается.